А вот отчество вылетело из головы напрочь.
Зато я прекрасно помню, как он хотел забрать собак, когда они остались бесприютными после прежнего егеря. И ладно бы, собаки были нужны Болотникову для охоты. Нет, он их на шапки собирался пустить!
Любопытный Бойкий тоже подбегает к Болотникову. Обнюхивает его высокие сапоги, доверчиво тычется мордой в ладонь. Болотников треплет пса по холке и вдруг хватает за загривок, как будто проверяет густоту меха.
Меня захлестывает бешенство. Ладно, пес — он знать ничего не знает о человеческой подлости. Но я-то прекрасно понимаю, что за человек этот Болотников.
И чего это он вдруг приехал ко мне на охоту? Мало у охотничьего общества других баз?
— Здравствуйте, Андрей Иванович, — льстиво улыбается Болотников, показывая мелкие зубы. — А мы к вам на охоту, по старой памяти.
— По старой памяти? — не понимаю я.
— Ну, да. Я же сюда к Жмыхину каждую осень приезжал, забыли?
Жмыхин — это фамилия прежнего егеря. Он попался на продаже оружия, которое нашел в лесном немецком схроне после войны. Ну, и загремел надолго.
Жмыхин и меня пытался подставить — подбросил мне в дом гранату, чтобы отвести подозрение от себя. Гнилой был человек, нехороший.
И друзья у него немногим лучше.
— Да, теперь я вспомнил, — киваю я.
— Вы собачек-то продать не надумали? — спрашивает Болотников.
— Нет.
Я говорю это так резко, что Болотников пятится.
А я делаю шаг к нему.
— Напомните, как ваше имя-отчество?
— Иван Николаевич, — кося глазами, бормочет Болотников.
— Запомните, Иван Николаевич, мои собаки не продаются.
Я принюхиваюсь и чувствую сильный запах алкоголя.
— А почему от вас пахнет спиртным?
— Так в автобусе выпили за открытие охоты.
— Только вы, или кто-то еще?
— Компанией.
— Ясно, — киваю я и иду к остальным охотникам.
Они все с интересом смотрят на меня — обратили внимание на то, как резко я говорил с Болотниковым.
— Добрый вечер, — говорю я. — Меня зовут Андрей Иванович Синицын, я здешний егерь. Прошу всех сдать мне путевки.
Охотники послушно лезут в карманы, шуршат бланками охотничьих путевок. Я забираю бланки.
— Поставлю отметки и утром раздам обратно.
— Как утром? — непонимающе шумят охотники. — Почему утром?
— Потому что сегодня многие из вас в нетрезвом состоянии. Не скажу, что пьяные. Но ведь пили, так?
— Так праздник же! — возмущается кто-то.
— Понимаю, — говорю я. — И ничего не имею против. Но утром путевки получат только те, кто будет трезвым. Остальные могут отдыхать без стрельбы.
Охотники смущенно молчат. Пожилой водитель автобуса подходит ко мне.
— Андрей Иванович, можно тебя на минутку?
Мы с ним отходим в сторону.
— Неудобно получается, Андрей Иванович, — тихо говорит водитель. — Все же, открытие охоты. По традиции надо выпить. А тут — прямо комсомольская свадьба.
— Не перегибайте, — усмехаюсь я. — Выпейте, но в меру и с хорошей закуской. А потом ложитесь отдыхать. На рассвете я вас разбужу и выдам путевки.
— Так это другое дело! — обрадованно кивает водитель.
— Но учтите, кто переберет сверх меры — тому путевку не дам. Отправлю отсыпаться. Вы взрослые люди, должны понять.
— Да это мы понимаем. Я сам прослежу, чтобы никто лишнего не выпил.
— Вот, и хорошо.
Мы возвращаемся к остальным охотникам. Водитель автобуса шепчет им пару слов, и хмурые лица веселеют.
— А теперь давайте размещаться, — объявляю я. — К сожалению, на базе только двенадцать коек. Остальным придется ночевать в новых домиках — это дальше по берегу. Сами разберетесь, кто куда?
— А лодки там есть? — спрашивает кто-то.
Я качаю головой.
— Лодок тоже на всех не хватит. Я предупреждал об этом товарища Тимофеева. Но можно поохотиться вдоль берега речки, там тоже держатся утки. Или на своих лодках.
— А далеко домики?
— Километра два отсюда. Дороги туда нет, только тропинка. Придется идти пешком. Решайте сами, кто пойдет.
Глава 5
Охотники переглядываются — на ночь глядя топать два лишних километра с рюкзаками никому не хочется.
— А баня будет? — громко спрашивает Болотников. — Товарищ Жмыхин всегда для охотников баню топил!
— Если воды наносите, будет и баня, — киваю я. — Дров мне не жалко. Решайте быстрее, кто пойдет в новые домики — скоро стемнеет.
— А если мы пойдем, — не унимается Болотников, — то путевки сейчас отметите?
— Нет, — усмехаюсь я. — Принесу на рассвете.
— До чего же вы недоверчивый человек, Андрей Иванович! И охота вам попусту ноги трудить?
— Это моя работа. Кстати, пока вы не ушли. Тимофеев обещал мне передать лицензии на кабана, десять бланков. У кого они?
— А у меня.
Болотников торжествующе улыбается. Гордится оказанным ему доверием. Ну, и радуется возможности уколоть меня.
Я спокойно протягиваю руку.
— Дайте, пожалуйста!
— Конечно, Андрей Иванович! Вот, держите!
Он достает из кармана бланки лицензий и протягивает мне. Я пересчитываю бланки — их ровно десять.
Кое-кто из охотников понимающе улыбается.
— Людям вы не верите, — укоризненно говорит Болотников. — Не то, что товарищ Тимофеев! Ладно, мы пойдем в домики. Только вы уж нас не подведите — принесите путевки.
Я молчу — еще не хватало мне в чем-то убеждать Болотникова.
Он машет рукой кому-то из своей компании и взваливает на плечи рюкзак. В рюкзаке негромко звякает стекло.
— Огурцы это, в банках — криво усмехается Болотников, поймав мой взгляд. — Или проверить хотите, Андрей Иванович?
— Не хочу, — коротко отвечаю я.
И обращаюсь к тем, кто остается на основной базе.
— Размещайтесь по комнатам. На базе есть плитка, можно затопить печи. Хорошего отдыха!
Разместились охотники быстро — сказывался немалый опыт. Уже через десять минут они заняли койки и застелили газетами стол на улице. На газетах, как по волшебству, появились бутерброды, банки с тушенкой и килькой в томате, домашние огурцы и помидоры, крупно нарезанный ленинградский хлеб — круглый, темный, ароматный.
Ну, и водка, конечно. Но всего две бутылки — похоже, мужики всерьез восприняли мои слова.
Я усмехаюсь и иду смолить поврежденную лодку. Конечно, к завтрашнему утру она не будет полностью готова. Но пару дней поплавает, а потом вытащу ее на берег и переделаю
