Вспомнились вдруг развороченные внутренности кабанчика, и Матвея чуть не вывернуло. Он залпом выпил полкружки чая, не замечая, какой тот горячий, потом буркнул, что блинчики очень даже хороши. И еще бананы и йогурт.
– Ты прямо как Мирослава. Вы оба питаетесь ненастоящей едой. Может, борща сварить?
– Только без мяса, – устало сказал Матвей, понимая, что не сможет проглотить ни одного мясного кусочка.
– Хорошо.
– Продукты я сам куплю сегодня.
– Я тоже могу купить, деньги у меня есть. Пани Святослава дает столько, сколько надо.
– Ну, значит, с голоду мы не умрем, – невесело усмехнулся Матвей.
4
Хозяйственная Снежана, прежде чем уйти, перемыла всю посуду, вытерла и убрала в шкаф. И Матвей остался один на своей уютной и абсолютно чистой кухне. Сидел за столом и допивал очередную кружку чаю. Какое-то время тишина и покой невероятно радовали, но после вспомнился вчерашний вечер, и Матвей закатал клетчатые пижамные штанины, рассматривая странные шрамы на ногах. Они успели зажить, но один все еще выглядел воспаленным. Длинные, сантиметра на четыре, полосы, расположенные на обеих голенях. Откуда они? Он сражался с кем-то, будучи медведем? Откуда эти круглые ожоги на запястьях, похожие на неровные монеты? Что с ним произошло?
– Где ты был все это время? – промурлыкал Скарбник, появляясь на кухне.
– Не помню. – Ответ сорвался быстрее, чем Матвей успел подумать, стоит ли откровенничать с домашним хранителем.
– Ну, если ты, милый, не помнишь, где был в последние три недели, значит, ты проводил время в облике медведя. Ты был зверем, понимаешь?
– Догадался уже, потрясающий ты мой подсказчик. Но то, прошлое, сражение я помню очень хорошо. И как убивал ведьму, и как надевал и снимал дедовский плащ – все эти события я не забыл. Так почему сейчас все как в тумане?
– Этого я не знаю. Это ты сам должен понять, Ведьмак, – равнодушно сказал Скарбник и свернулся под столом громадным клубком.
Больше Скарбник ни о чем не говорил, да и Матвей не рвался беседовать с котом.
Глава третья. Матвей
1
Волосы у Матвея действительно отросли и даже стали завиваться на концах – надо прямо в понедельник записаться к знакомому парикмахеру. А пока расчесать и заставить хоть как-то лежать ровно, а не топорщиться во все стороны.
Глаза подкрасить – как же давно он не притрагивался к черному карандашу для глаз! Полка с косметикой покрылась пылью, и даже баночка черного лака, который принадлежал Мирославе, и та выглядела так, словно высохла на корню сто лет назад.
Матвей вытащил из шкафа клетчатую рубашку и синие джинсы, постоял какое-то время перед зеркалом, рассматривая свое похудевшее лицо и выступившие скулы, потом сунул в рюкзак пачку влажных салфеток (на всякий случай) и спустился в коридор. Скарбник вылез неожиданно, сунулся под ноги, и пришлось перешагивать через прыткую скотину.
– Куда собрался? Ты бы докладывал мне, куда ходишь, если страдаешь забывчивостью, – мяукнул кот.
Матвей не стал ничего отвечать, натянул куртку и вышел из дома.
Промозглый осенний день начался с тумана, затянувшего всю улицу. Город словно спрятался за белой дымкой, словно утонул в холодном молоке, и лишь соседский дом выступал четким контуром. У ворот стояла Марьяна, бледная и худая, но смотрела ясно и умно.
– Привет, – тихо сказала она, увидев, как Матвей закрывает калитку.
– Привет. – Услышав голос соседки, Матвей вдруг почувствовал невероятное облегчение. Значит, к девочке вернулся разум, и она стала прежней, настоящей Марьяной. – Как дела?
– Нормально. У меня теперь все нормально. Тебя не было больше месяца, ты знаешь?
Странный вопрос.
– А ты что знаешь? – непонятно зачем спросил ее Матвей.
– Двух людей нашли сегодня утром на въезде в город у старой заправки. Мертвых. Мертвее не бывает. Разорванных на куски, без рук, без ног, словно их погрызли. Ты не знаешь, что это такое?
– Откуда я могу знать? – удивился Матвей.
– Ты же Ведьмак, – совершенно спокойно сказала Марьяна.
– Ты с ума сошла?
– Мне уже говорили такое. Наверное, да. После того как ведьма едва не забрала мою душу, – очень тихо проговорила Марьяна, развернулась и ушла к себе в дом.
Матвей вздохнул и двинулся по длинной дорожке в сторону главной улицы городка. Ему надо было в лес, к мавке Руське.
2
Итак, Марьяна стала сама собой, но в то же время это уже была не прежняя девчонка, которая гуляла по вечерам с подружками, зависала в играх на телефоне и обожала мороженое.
Что-то в ее взгляде стало иным, чужеродным, слишком глубоким и серьезным. С этим тоже следовало разобраться, но не сейчас. Сейчас – купить кулек шоколадных конфет, чтобы приманить переменчивую мавку и расспросить ее как следует.
А город, погрузившись в туман, все больше напоминал обиталище призраков и фриков. Едва Матвей вышел на главную улицу, которая на самом деле была шоссейной дорогой, ведущей в соседний областной город, как от широких ворот табачной фабрики отделилась старуха – низенькая, скрюченная, со сморщенным лицом, будто его смяли, как ненужную коричневую бумагу, и нацепили заново. Она глянула на Матвея, демонстративно плюнула и медленно зашагала прямо перед ним, раскачиваясь и тяжело опираясь на деревянную палку. На спине у старухи висела плетеная корзина, в которой лежало что-то завернутое в разноцветные тряпки. На голове был цветастый платок, на ногах – высокие резиновые сапоги.
Ну, старуха и старуха – мало ли их живет в соседних селах? Матвей хотел обогнать старую, но не тут-то было. Едва он попытался обойти медлительную спутницу, как та вскинула свою палку, закрывая проход.
– Прошу, пани, – вежливо обратился Матвей, намереваясь пройти.
– Повылазило у тебя, чи шо? Куда прешь? – заорала бабка на удивление громким и скрипучим голосом.
Решив, что этим туманным утром лучше не связываться со скандальными старухами, Матвей перешел дорогу и свернул в проулок. Ничего, сделает небольшой крюк через парк, через строительный магазин, а там до леса рукой подать.
Рядом со строительным магазином стояло старое-престарое двухэтажное здание, еще дореволюционных времен, наверное. На первом этаже находилась аптека, местные говорили, что ей столько же лет, сколько и зданию. Все в городке знали, что дом построил когда-то старый еврей, а потом открыл там аптеку, и с той поры ничего не поменялось, кроме владельцев, разумеется.
