— Садись, Оля, — голос как голос. И сам безупречен, даже загар сохранился.
Конечно, глупо было надеяться, что Аверин предстанет перед ней опухшим от слез и с севшим от бесконечных рыданий голосом. Но все же…
Оля не говоря ни слова прошла мимо него и так же молча села в машину. Аверин захлопнул дверцу, обошел автомобиль — кстати, она рассмотрела две латинские «R», значит, «Роллс-ройс» — и сел за руль.
— Пристегнись.
А потом, будто не доверяя, сам потянулся и проверил крепление ремня. Их пальцы на миг соприкоснулись, и тело пронзило током, будто коротнуло. Ольга вздрогнула, Аверин дернулся. Сделал два глубоких вдоха и завел двигатель.
Она смотрела на его руки, небрежно лежащие на руле, и вспоминала следы этих рук на своем теле, которые сошли сравнительно недавно. Аверин улыбнулся кончиком губ, как будто прочел ее мысли, и она отвернулась, откинувшись на спинку сиденья.
Автомобиль затормозил, Ольга только собралась спросить, куда они приехали, как ее прижали к спинке сильные руки, в невозможной близости сверкнули черные глаза, а губы, которые снились ей почти каждую ночь, прижались к ее губам, выдыхая горячее «Ну здравствуй, милая!»
Глава 15
Поцелуй был коротким, Ольга даже не успела Аверина оттолкнуть. А ведь она не собиралась так легко сдаваться, ну почему она вечно делает что-то, а потом думает…
Тем временем Аверин помог выйти из машины, и они вошли в ресторан «Адмирал», куда и привез ее Костя. Поднялись на открытую террасу, и Ольга мысленно махнула рукой на свой внешний вид. В конце концов, она уже здесь, чего зря терзаться?
Костю здесь явно знали, он помог Оле выбрать блюда, продиктовал официанту заказ, и, наконец, они остались одни. Атмосфера была напряженной, натянутой, в воздухе будто мерцало невидимое силовое поле, и Ольге вдруг захотелось уйти. Сидящий напротив мужчина был совсем не тот, что целовал ее, уложив возле себя в больничной палате. И не тот, с которым они прятались в ординаторской — если это можно так назвать.
Это был какой-то другой Аверин, незнакомый и слишком для нее недосягаемый. Дорогой мужчина, уверенный в том, что мир лежит у его ног. И Ольга тоже как часть этого мира. Пауза затянулась, говорить с чужим Авериным ей было не о чем, но и молчать дальше было невыносимо.
— Как твой шов? Рубцевание в норме или…
— Я надеюсь, ты сама осмотришь свою работу и увидишь, — он накрыл ее руку своей, и у нее внутри все болезненно сжалось. Не то, происходит что-то не то, она не могла объяснить, но очень хорошо чувствовала. Осторожно отобрала руку и сцепила пальцы перед собой.
— Как твой генерал, Савельев кажется? Чем закончилась та история? — на самом деле ей Савельев был до лампочки, но это лучше, чем смотреть, как одна за другой рвутся струны, что прежде были натянуты между ними и звенели на самых высоких нотах. — Это он убрал охрану?
— Оля, — Аверин откинулся на спинку кресла и положил на стол руки, — Савельев был моим заказом. Я должен был его спровоцировать. Я траблшутер, «решала», я за деньги решаю проблемы. Или же создаю, что зачастую одно и то же.
— Так значит, — Ольга выпрямилась, пораженная, — все это было подстроено? И твое ранение тоже?
— Что ты, я не самоубийца. Ранение это форс мажор, так бывает в моей работе. Но все остальное было провокацией, и Савельев заглотнул то, что я ему приготовил, — от хищной ухмылки Аверина Ольга вздрогнула. Таким она его тоже не знала. — Охранники были на стороне моего заказчика, они Андрею просто подыграли по сценарию.
— А я? — вырвалось у Ольги, но она не могла удержаться, вспоминая противный липкий страх, ползущий по спине и холодящий душу. — Я тоже была частью сценария?
— Нет, Оленька, — на этот раз Аверин накрыл обе ее руки, — ты настоящая. Ты по-настоящему спасла мне жизнь, потому что люди Савельева тоже были настоящими.
Он не озвучил, что это означает, но она и сама догадалась. В этот раз Аверин не дал ей забрать руки.
— И поэтому я хочу предложить тебе отношения, — сказал он, пристально глядя в глаза Ольги, и она растерялась.
«Моя женщина», «моя девочка», «наш первый раз»… Вообще-то, она эти отношения давно себе нарисовала, а он, оказывается, только предлагает…
— Предлагай, — она продемонстрировала готовность внимательно слушать, и Аверин несколько опешил, впрочем, быстро справился с замешательством.
— Я хочу, чтобы ты была со мной. Желательно, переехала в мой дом. Я понимаю, что работу ты не оставишь, но мне хотелось бы обойтись без особых авралов. Меня часто не бывает дома, и когда я возвращаюсь, предпочитаю, чтобы мы это время проводили вместе.
Ольга ушам своим не верила, а Аверин, видимо, решил окончательно ее добить.
— Начальный срок определишь сама, но я думаю, не меньше месяца, дальше пролонгируем. Методы контрацепции мы обсудим, но предупреждаю, я в этом вопросе достаточно консервативен. И еще один момент, Оля, — он наклонился над столом, — я не против детей. Случайно или нет, значения не имеет, аборт исключается, и это не обсуждается. По истечении срока ты получаешь хорошие отступные.
Глава 16
— Костя, какая контрацепция, какие дети? — услышанное казалось полным бредом, тем временем перед ней на стол легла папка.
— Это контракт, ты можешь прочесть сама, можешь посоветоваться с юристами. Я готов вносить мелкие правки, если требования там разумные.
Оля открыла папку и попыталась вчитаться в первый абзац, но строчки сливались в одну сплошную полосу. Она отодвинула папку и подняла потрясенный взгляд на Аверина.
— Как могут быть дети, если использовать контрацепцию?
— Очень просто, — глаза Аверина сузились, — все мои пятеро детей появились вследствие недобросовестного выполнения этой части договора их матерями.
— У тебя пятеро?… Детей?… — почему она до сих пор сидела, а не лежала на полу бездыханной, Оля понятия не имела. В груди пылал настоящий пожар, больно было даже пошевелиться.
— Да, у меня пятеро сыновей. Старшему двенадцать, младшему пять. У них разные матери. Не смотри на меня так, Оля, — недовольно сказал Аверин, — я не отобрал их и не сдал в интернат. Дети полностью на моем обеспечении, это прописано в договоре. Если моя женщина беременеет, мы заключаем новый контракт, где я обязуюсь содержать ее и ребенка. При этом секс между нами исключается полностью. Если она выходит замуж, на моем содержании остается только ребенок. И хватит меня испепелять глазами, Оля, я ввел это правило после того, как моя девушка сделала аборт, не поставив меня в известность. Это было… сложно.
Аверин продолжал говорить, Ольга молча смотрела на него, и тягучая тоска заползала внутрь, легко разрушая хрупкие замки, которые она настроила в своих глупых мечтах. А когда он наконец умолк, она посмотрела на него в упор и спросила очень тихо:
