– В честь Франциска названо несколько орденов. Он и впрямь был святым. Немного сдвинутый, но это не страшно. Наш орден – сестры Святого Франциска Стигматов.
О таком ордене Джек в жизни не слыхал. Хотел было пошутить – дескать, ряса у вас в ордене подходящая, – но воздержался.
– Ваша миссия была в Никарагуа?
– Наш госпиталь «Саградо Фамилия» – «Святого семейства» – был поблизости от Хинотеги. Знаете, где это? На берегу озера, очень живописное место. Только госпиталя больше нет, все кончено.
– Вы медсестра?
– Не совсем. По сути дела, я занималась медицинской практикой без диплома. Под конец врачей у нас не осталось. Наших никарагуанских врачей «исчезли», одного за другим. И гибель нашего госпиталя оставалась лишь вопросом времени. Мы не поддерживали ни ту, ни другую сторону, но мы знали, кто из них хуже. «Их исчезли».
Ладно, насчет этого можно спросить и попозже.
– Стало быть, теперь вы вернулись домой?
– Пока не знаю, – задумчиво ответила она. Потом взглянула ему прямо в глаза: – А вы, Джек? Вы перестали воровать драгоценности?
Ему понравилось, как легко она произнесла его имя, будто давно с ним знакома.
– Ага. Нашел себе другую работенку. По части сельского хозяйства.
– Правда? Стали фермером?
– Скорее батраком. В государственном исправительно-трудовом лагере. «Ангола», штат Луизиана.
Монахиня улыбнулась, на ее щеках проступили обворожительные ямочки.
– По шоссе до Батон-Руж, потом по Шестьдесят первому шоссе почти до самой Миссисипи, сворачиваете к реке – и вы у главных ворот. Въезжаете в ворота и едете вдоль белой металлической ограды. Сквозь окна автобуса мы тогда толком ничего не разглядели – из-за проволоки на стеклах, но с виду очень похоже на ранчо, если б только не вышки с часовыми.
– Значит, вы и вправду сидели в тюрьме?
– Без малого три года. С интересными людьми познакомился.
– Ну и как там было?
– А вот этого, сестрица, вам лучше не знать.
– Святой Франциск тоже сидел в тюрьме, – задумчиво проговорила она. Затем быстро глянула на Джека и спросила: – Что вы испытывали? Каково это – совершить преступление, попасться, оказаться взаперти?
– Об этом просто стараешься забыть. – Никто ему раньше не говорил, что Франциск отбывал срок. Но сейчас Джеку больше хотелось поведать о самом себе: – По-моему, я правильно отношусь к таким вещам: нечего зря угрызаться, а то и заболеть недолго.
Монахиня улыбалась. Джек понимал, что эта улыбка мало что значит, но не удержался от ответной улыбки. На душе полегчало. Он даже прикидывал, не остановиться ли им по дороге, выпить по чашечке кофе. Милая такая, общаться с ней – одно удовольствие. А кофе выпить с похмела не помешает. Однако, едва дослушав его предложение, сестра Люси нахмурилась и ответила, что на это нет времени.
– В нашем деле одно хорошо – можно не торопиться, – принялся уговаривать ее Джек. – Вы уж не обижайтесь, но, когда бы ты ни приехал за покойником, он тебя все равно дождется.
Тут она внимательно и все так же спокойно посмотрела на него.
– Так вас никто не предупредил? – промолвила она.
– Не зря мне казалось, что вы думаете, будто я знаю то, чего я на самом деле не знаю, – подхватил Джек. – Так о чем меня не предупредили?
– Вам это понравится, – посулила она.
Ему нравилось уже одно то, как она поддразнивает его, возбуждает в нем любопытство, ему нравился блеск, появившийся в ее прежде бесстрастных глазах. Сейчас, сейчас она посвятит его в тайну.
– Эта девушка, за которой мы едем…
– Амелита Соза?
– Ага. Так вот, она жива.
В общем, так: семь лет назад – Амелите тогда было лет пятнадцать или шестнадцать, и она жила с родителями в Хинотеге – какой-то полковник национальной гвардии положил на нее глаз. Этот малый, личный друг диктатора Сомосы, распустил перед ней хвост: дескать, с ее внешностью и его связями девушка непременно получит титул «Мисс Никарагуа», а там и «Мисс Вселенная», ее покажут по телевизору, она затмит все звезды киноэкрана и тому подобное.
– Сами понимаете, что было у него на уме, – прокомментировала сестра Люси. – Все это было до гражданской войны, во всяком случае, до того, как власть перешла к сандинистам.
Джек, конечно, понимал, что было на уме у полковника, а вот насчет войны он соображал туго. Ясное дело, там, на Юге, вечно какие-то перевороты и революции. Когда он был еще мальцом, папа приехал на несколько дней в отпуск из Гондураса – он говорил, что люди там все вспыльчивые прямо до безумия и если не дерутся из-за бабы, то принимаются кусать руку, которая их кормит. Джек живо представлял себе парней с лихорадочно бегающими глазами, сомбреро заломлено на затылке, в руках мачете, патронные ленты через плечо. Поджидают в засаде поезд компании «Юнайтед фрут», чтобы отобрать бананы. Кадры быстро сменялись: вместо парней с мачете Джек уже видел перед собой Марлона Брандо во главе банды вооруженных до зубов мексиканцев – они галопом вылетают из-за угла, а верные правительству солдаты расстреливают их из пулеметов, установленных на крыше поезда. Кто их разберет, где там у них какая страна и какая революция! Джек предпочел не перебивать сестру Люси и вопросы задавать постеснялся – не хотел обнаруживать свое невежество. Его ум проворно отбирал основные факты, запоминал главных действующих лиц этой повести. Остальное дополнит фантазия. Полковник: смуглый, весь какой-то маслянистый. Раскрывает золотой портсигар, предлагает какому-нибудь несчастному оборванцу подымить напоследок перед расстрелом. Амелита: тихая малышка с глазами испуганной лани из мультика «Бэмби». Нет, поправил он себя, грудь надо увеличить на пару номеров, обуть ее в туфли на шпильках, нарядить в облегающее бикини – она же собиралась участвовать в конкурсе «Мисс Вселенная». Так-то лучше.
Полковник увез Амелиту в Манагуа и больше о конкурсе красоты речь не заводил. Он хотел одного: утолить свою похоть. Отличное словцо – «похоть». Сам Джек никогда его не употреблял, но с удовольствием вообразил себе этого сукиного сына, обуреваемого похотью. Добавим ему еще полсотни футов весу, и сцена в спальне готова: полковник сдирает с себя увешанный медалями мундир, брюхо висит, он похотливо ухмыляется Амелите, скорчившейся за роскошной двуспальной кроватью. Разрывает на ней ночную рубашку, выпускает на волю груди, достойные конкурса «Мисс Вселенная», и…
– Вы меня слушаете? – поинтересовалась сестра Люси.
– Ни словечка не пропустил. И что же дальше?
А дальше, к тому времени, как мятежники овладели Манагуа, полковник успел удрать в Майами, Амелита же возвратилась домой и какое-то время оставалась в безопасности.
Теперь сестра Люси вплотную подошла к событиям недавнего прошлого и настоящего, но следить за ее рассказом становилось все труднее. Она говорила о событиях в Никарагуа так, словно Джек был прекрасно знаком с тамошней обстановкой, а на самом деле он был уже совершенно сбит с толку, ведь прежнее правительство теперь оказалось повстанцами – «контрас», а те, кто еще в семидесятых годах готовил революцию, теперь стали законным правительством.
