Ну ладно, с этим разобрались. Но кто в этой истории хорошие парни, а кто – злодеи?
Он все еще ломал себе голову над этим вопросом, а сестра Люси тем временем рассказывала, что полковник вернулся в Никарагуа, взял на себя командование северной группировкой партизан, под покровом ночи явился за Амелитой и увел ее в горы.
По крайней мере, парень не бросил ее.
– Может, она ему и впрямь приглянулась, – заступился Джек за полковника, не слишком, правда, решительно. Надо еще понять, кто на чьей стороне. Пока он на всякий случай избавил полковника от пятидесяти фунтов лишнего веса. Но тут он поймал на себе взгляд сестры Люси – ого, а она может пронзить человека взглядом!
– Должно быть, им двигала похоть, – поспешил он исправить свою ошибку. – Бывает же такая похоть, а? Разнузданная и все такое.
– Вы все сказали? – спросила она. В точности как Лео, сухо и строго. Он, само собой, ответил «да», и она сказала:
– Вот и хорошо.
Теперь он точно знал, что может сказать этой девушке – монахине, подумать только! – все, что ему в голову придет, и она поймет его – он по глазам видел, поймет, не будет шокирована, не обидится. Да, у него есть свой опыт, он побывал в тюрьме, но эта леди – она видела настоящую войну.
А потом Амелита узнала, что больна болезнью Хансена. Это произошло, когда она была в горах с полковником. У нее на лице и на руках выступили коричневые пятна. Девушка насмерть перепугалась. Врач, работавший в лагере повстанцев, поставил диагноз и велел полковнику немедленно, в тот же самый день, отправить Амелиту в госпиталь «Саградо Фамилия». Ее кожа еще не утратила чувствительность, болезнь удалось захватить на самой ранней стадии, врач был уверен, что девушку удастся спасти и она не будет обезображена.
– Подумать только, чтобы с молодой красивой девушкой приключилось такое, – посочувствовал Джек.
– Слушайте внимательно! – настойчиво повторила сестра. Джек смутился и наконец заткнулся. – Как по-вашему, кто был этот врач? Почему он сумел так быстро, едва взглянув на Амелиту, поставить диагноз? Ему не требовалось даже делать биопсию, проверять, есть ли у нее бациллы проказы. Не догадываетесь? Это был наш врач, Джек, врач из «Саградо Фамилия». Один из тех, кого исчезли.
Опять этот странный оборот речи.
– Выходит, он не исчез?
– Разумеется. Его увели силой, под дулом пистолета. Похитили.
– Почему же вы говорите – «исчезли»?
– Господи! – вырвалось у нее. – Вы что, с луны свалились? В Никарагуа, в Сальвадоре, да повсюду в Южной Америке – в Гватемале и далее на юг, вплоть до Аргентины, – вы что, газет не читаете? – людей похищают из дома, уводят силой, и называют их desaparecidos – «пропавшие», «исчезнувшие». А потом находят их трупы. Знаете, кто убийцы? Lesdescomocidos – «неизвестные лица».
– Ничего не слыхал об этом, – покачал головой Джек.
– Тогда слушайте! – рявкнула она. И продолжала уже более спокойным тоном: – Этот доктор, Рудольфо Меса, врач из нашего госпиталя, сказал полковнику, что у Амелиты первая стадия проказы. И знаете, как поступил полковник? Выхватил револьвер и всадил четыре пули в грудь доктору. Он пристрелил его, стоя к нему вплотную, дулом упираясь ему в грудь. Мне рассказала об этом свидетельница – одна из «контрас», она сбежала из лагеря и пришла к нам. И Амелита тоже присутствовала при этой сцене.
– Я как раз хотел спросить о ней.
– Она тоже сбежала. Та женщина-«контрас» помогла ей добраться до Хинотеги. Она пришла к нам и предупредила, что полковник поклялся убить Амелиту. А вы, кажется, думали, что он был привязан к ней, не так ли, Джек?
Даже в синем костюме с галстуком в полоску человек может чувствовать себя круглым идиотом. Что ей ответить? Эта леди только с виду мила и обходительна, а сама может и коготки выпустить. С шоссе они уже свернули к реке, миновали химкомбинат, стараясь не обращать внимания на внешнее уродство этого предприятия и источаемый им запах.
– Он убил врача за то, что тот сказал ему правду, а потом явился в наш госпиталь в поисках Амелиты. Он заявил, что Амелита «осквернила» его. – Голос монахини звучал негромко, стало слышно, как работает кондиционер в кабине катафалка. – Он сказал, что Амелита умышленно позволила ему воспользоваться ее телом, чтобы заразить его, что он убьет ее за это – за то, что она хотела заразить его проказой.
4
Они молча въехали в главные ворота больницы. Тут сестра Люси ожила и принялась болтать. Мол, прежде здесь был Луизианский приют для прокаженных. Голос ее вновь стал спокойным, естественным. Теперь это Национальный центр лечения болезни Хансена. Джек, разумеется, все это знал, но не стал перебивать. Пусть говорит, а он пока попытается представить себе этого полковника. Обвинить свою девушку в том, что она хотела его заразить, да еще и пытаться ее убить – неужели такое возможно? Монахиня сообщила, что административное здание построено до гражданской войны, а прежде это была усадьба, ее владельцам принадлежала плантация сахарного тростника. Поросшие мхом дубы еще помнят те времена.
И это тоже было известно Джеку.
Значит, Амелита уедет из больницы в катафалке. За те же деньги они могли вызвать такси-лимузин, но предпочли такую вот маскировку. Кто-то, стало быть, шпионит за девушкой? Или они только подозревают это и не хотят рисковать. Пусть, дескать, полковник сочтет, что Амелита умерла. А как же врачи, нянечки? Они все поголовно участвуют в заговоре?
Сестра Люси продолжала журчать, точно экскурсовод. Подумать только, лучший центр по изучению болезни Хансена находится в Соединенных Штатах! А ведь об этом никто не знает, верно?
Никто, кроме всех без исключения жителей Нового Орлеана, усмехнулся про себя Джек. Он-то наслушался в детстве историй про то, как в старину прокаженных привозили сюда в поезде с наглухо заколоченными окнами, как строго-настрого охранялась вся эта территория, чтобы больные не разбежались, не разнесли заразу по всей округе. У них в семье тоже болел кто-то из родственников с материнской стороны, свекор ее тети, кажется.
– Смахивает на кампус провинциального университета, – сказала сестра Люси, махнув рукой в сторону главного здания.
По мнению Джека, все это (кроме старинного особняка, построенного в традиционном новоорлеанском стиле) куда больше походило на исправительное заведение. Приняты меры безопасности, и охрана не бросается в глаза. Несколько трехэтажных зданий, сплошь выкрашенных белой краской, соединялись между собой крытыми переходами. Высокие неприступные стены, окна далеко от земли. Все основные помещения – спальни, больничные палаты, столовая, помещения для отдыха и спортивных занятий – соединены галереями и переходами. С какой стати? Чтобы укрыть прокаженных от чужих глаз?
В последний раз тут было около трехсот постоянных пациентов, сообщила сестра Люси.
