было то же самое. Переодеваемся за открытой дверцей шкафа, показывая то голые руки, то ноги, то пятую точку.
Я чувствую, что Виталик смотрит на меня. Или вернее – подсматривает. Но странное дело, мне даже не неловко. Неужели я настолько не вижу в нем мужчину, что даже не стесняюсь?
Впрочем, я за несколько лет ни в одном мужчину не увидела. Так что…
– Слышала, новую медсестру наконец-то нашли? Аллилуйя. Очень не хватает свободных рук, вчера на операции было тяжко.
– Это хорошо. В конце концов штат укомплектуют и станет попроще, – закрываю дверь, продолжая застегивать пуговицы форменной рубашки. Виталик даже на мгновение жевать перестает, утрированно демонстративно, и я закатываю глаза. – И кто она?
– Понятия не имею. Да и не важно, собственно.
– Когда тебя домой уже отпустят? Вторые сутки тут, – тоже достаю блинчик, который, судя по форме, был развернут дома Мишей в поисках нужной ему начинки. И не могу не улыбнуться. – Сели на тебя и ездят.
– Надеюсь, вечером уеду. А ты до следующего утра?
– Как обычно. Надеюсь, не задержат. Обещала отвести Мишку в новый контактный зоопарк, слышал?
Разговор наш прерывает звук открытой двери. Оборачиваемся.
– Ну, привет, бывшие будущие коллеги, – Алла вальяжно заходит в ординаторскую, и я бросаю на Виталика вопросительный взгляд. Он лишь пожимает плечами.
– Ал, а ты что здесь делаешь? – я действительно удивлена.
– На работу устроилась, разве не ясно? Какой тут ящик свободен.
– Так это ты что ли новая медсестра? – доходит до Виталика.
– Ну да.
– А почему ушла? Там ты старшей была, а тут просто. Принеси, подай…
– Захотела и ушла, – немного резко отвечает она и без спроса берет блинчик. Откусывает, кривится, и кладет остаток обратно в контейнер. – Я лучше готовлю.
Алла мне абсолютно не импонирует как человек, но по-женски мне ее немного жаль. Я знаю, что такое безответная любовь, прошла через это. Видимо, ее чувства к Виталику сильнее, чем нам всем казалось.
– Добро пожаловать тогда, – кажется, он так и не понял подтекста. – Будешь мне сегодня помогать.
– Если хорошо попросишь… – включает кокетку она и даже не пытается спрятаться за дверью. Просто отворачивается и стягивает платье тонкой вязки, оставаясь в одном белье.
Виталик тактично откашливается, закрывает контейнер крышкой и встает с места.
– Ладно, пойду.
– Я с тобой, – и выметаюсь следом за ним в коридор. Там, подцепив парня под руку, довожу до сведения то, что он намеренно или нет не догнал.
– Она же из-за тебя пришла.
– Да брось.
– Ты меня порой просто поражаешь. Это же так очевидно!
– Мы с Аллой Валерьевной просто коллеги. Даже не друзья.
– Она так не считает.
– Ну что я могу сказать – печально. Я на другой женюсь.
– Правда? Познакомишь?
– Ну если ты забыла свое имя…⠀
– Виталь, – толкаю его бедром. – Хватит уже. Дождешься – соглашусь. Потом на стенку от меня полезешь. Характер так себе.
– Настоящие мужчины не боятся трудностей.
Как верно же он это подметил…
Неожиданно началась какая-то суета – раскрылись створки двери, и в проем ввозят каталку с лежащим на ней человеком. Во рту у него маска для искусственной вентиляции легких.
– Что случилось? – сразу же включаюсь в процесс.
– Мужчина, пятьдесят-пятьдесят пять ориентировочно, упал на улице. Возможно сердечный приступ. Павел Григорьевич тут?
– Не знаю, я только заступила на смену, даже не расписалась, – и опускаю взгляд на мужчину, чтобы оценить цвет кожного покрова и вижу, что это…
– Ань, ты чего? – пихает меня, застывшую, Виталик.
– Я знаю его.⠀
– И кто это?
– Дядя Нодар. Нодар Юнусов. Отец… Ратмира.
Часть 8
***
– Не пришел еще в себя Юнусов?
Наверное, я до конца дней буду вздрагивать, услышав эту фамилию. Правда. И сейчас сразу же напрягаюсь, хотя понимаю, что речь не о "тот самом" Юнусове.
По сути дядя Нодар был единственным в их семье, кто искренне хорошо ко мне относился. Но то, что произошло в моем доме в ту ночь, как он на меня смотрел... это забыть сложно.
– Вроде бы да, очнулся, – стараюсь вложить в голос больше профессионального и полностью убрать личное. Сейчас он просто пациент. Один из многих в этой больнице. – Сафронов его вчера осмотрел, взяли все анализы, сняли кардиограмму. Пока не придут результаты невозможно точно сказать, что с ним конкретно. Похоже на инсульт. Я не уточняла.
– И почему? – выглянула из-за открытой дверцы шкафчика Алла. Как назло нас поставили в одну смену. – Он же твой свекр.
Глаза медсестры Оли округляются до размера чайного блюдца.
– Юнусов твой свекр?⠀
– Да кого ты слушаешь? Алла Валерьевна чушь несет. Да, я была замужем, но точно не за сыном Нодара Алиевича, – шрывяю одноразовые перчатки в корзину для мусора и посылаю сплетнице злобный взгляд через отражение в зеркале.
Ну надо же было ей про это прознать! И как? Тоже собрала по больнице сплетни.
Когда дядю Нодара привезли, при нем не оказалось документов, потом кто-то из сотрудников узнал в нем Юнусова, директора рынка, и связались с его семьей.
Я видела тетю Тамару и Лейлу – они прибежали через пару часов после происшествия. И если тетю Тамару я узнала сразу же, когда увидела некоторое время назад по пути в детское отделение, то Лейлу нет. Она сильно располнела за эти годы, кардинально изменилась. Из тоненькой куколки с яркими глазами превратилась в уставшую женщину, а мы с ней ровесницы!
Я не светилась, поэтому меня они не заметили. И мечтаю, что не заметят и дальше. Не хочу, чтобы кто-то из них знал, что я теперь работаю здесь. Да, когда-нибудь правда откроется, но пусть это произойдет как можно позже.
К сожалению, та сплетница, что узнала дядю Нодара, узнала и меня. Видела я, как она на меня смотрела. Наверняка она всем и разболтала, кто
