году АЛЕКСАНДР ВЕЙЛЬ отправился из Сан-Франциско в Нью-Йорк с намерением открыть контору, которая стала бы лидером по экспорту золота в Европу, и провел в Нью-Йорке четыре года, строя там бизнес. В 1881 году Лазард стал казначеем Sutro Tunnel Company, калифорнийской золотодобывающей компании, которая контролировала месторождения Comstock Lode, Brunswick Lode и туннель в гору Дэвидсон. Вскоре после этого Lazard значительно увеличил экспорт золота в Европу. В марте 1884 года Lazard экспортировал 500 000 долларов золота, часть из которых была в слитках, а часть - в монетах с двуглавым орлом. Больше экспортировал только Киддер Пибоди, некогда почтенный инвестиционный банк старой линии, - 1 миллион долларов.
30 августа 1888 года Lazard Freres & Co. вышла на Нью-Йоркскую фондовую биржу с семью партнерами. Хотя в это время к Lazard начали присоединяться члены других семей в качестве "партнеров", владение фирмой оставалось в руках семей-основателей.
Три дома Lazard - в Нью-Йорке, Париже и Лондоне - продолжали расти и процветать, в основном за счет успешных операций с иностранной валютой и торговли. Тот факт, что к началу двадцатого века в трех важнейших финансовых центрах мира существовали собственные дома, сделал Lazard абсолютно уникальным. Ни одно другое начинающее банковское партнерство не выходило за пределы страны своего происхождения, за исключением, пожалуй, могущественной компании J. P. Morgan & Co., которая развивала свое влияние по всей континентальной Европе и в Англии. Тем не менее у Lazard было кое-что, чего не было даже у всемогущего J. P. Morgan: Lazard была американской фирмой в США, французской - во Франции и британской - в Великобритании. "Интеллектуальный горизонт в Lazard был таким: что мы делаем с миром", - объяснял Мишель во время празднования 150-летия фирмы. "Как нам понять его, имея огромную привилегию - возможность попытаться понять его с нескольких точек зрения?"
Одним из ключевых способов поддержания ауры коренного населения в Lazard было свободное первородство, когда отцы передавали сыновьям свои заветные места в партнерстве. Это происходило в каждом доме. Кроме того, по крайней мере среди французских семей, существовала склонность к бракам по расчету и межродственным бракам. "Большая сила этой семьи, - заметил покойный писатель Арно Шаффанжон, - в том, что браки заключались между кузенами, в одном клане". Вайль, Лазард, Кан и Арон женились на своих троюродных сестрах. Это лучший способ сохранить деньги в семье". Это решение позволило не распылять растущее состояние. К моменту смерти Саймона Лазарда его сын Андре и племянник Мишель "уже изучали банковское дело в парижском доме". Александр Вейль привел в фирму своего сына Дэвида Вейля, родившегося в Сан-Франциско и получившего образование в Париже, и в 1900 году он стал партнером. В конце 1920-х годов Давид Вайль официально сменил фамилию на Давид-Вайль - он стал Давидом Давидом-Вайлем - в результате чрезвычайно успешной попытки утвердить семью во французской аристократии, что было не так-то просто сделать в то время евреям-иммигрантам в социально расслоенной Франции. Пьер Давид-Вейль последовал за своим отцом и занял должность старшего партнера. А со временем Мишель Давид-Вейль сменил Пьера на посту старшего партнера.
В Лондоне контора довольно неумело существовала как банк или "вексельная контора", регулируемая Банком Англии. Все партнеры в Париже были партнерами лондонского отделения, которое принимало вклады, но в основном от других эмигрантских банковских домов, таких как банки Ротшильдов и Барингов. К 1905 году Lazard Brothers хотел развивать коммерческий и корпоративный бизнес, а не просто быть банком для других банков. С этой целью за год до своей смерти Александр Вайль искал известного англичанина, которого можно было бы привлечь в фирму, и в итоге привлек Роберта Киндерсли, очень успешного и известного биржевого маклера из Сити - Сити был лондонским аналогом Уолл-стрит - в качестве полноправного партнера Lazard Brothers вместе с французами. Киндерсли присоединился к Lazard Brothers в 1905 году и быстро привел компанию к известности. Он стал первым партнером Lazard, который сосредоточился на консультировании корпораций, причем не только в области валютных операций и коммерческих кредитов, но и в малоизвестном мире слияний и поглощений.
Киндерсли помог привлечь в лондонский дом столь необходимую новую кровь. Репутация Lazard Brothers выросла настолько, что к 1914 году, когда началась Первая мировая война, фирма была названа одним из английских домов-акцепторов и вошла в состав Комитета домов-акцепторов, одного из семнадцати финансовых учреждений, удостоенных такой чести. В финансовых кругах Лондона это было очень важно.
Киндерсли также поддерживал более чем мимолетные деловые отношения с Уитменом Пирсоном, крупным британским финансистом и промышленником международного масштаба. В какой-то момент между 1910 годом и началом Первой мировой войны Киндерсли познакомил Пирсона с Дэвидом Вейлем, и Пирсон сделал небольшую инвестицию в Lazard Brothers. После Первой мировой войны Банк Англии разработал новые строгие правила в отношении степени иностранного участия в английской банковской системе. В результате Пирсон, известный теперь как лорд Коудрей, и компания S. Pearson & Son Ltd. увеличили свою долю в Lazard Brothers до 50 %, а вторая половина принадлежала Lazard Freres et Cie. Последствия доли Пирсонов в Lazard Brothers долгие годы отражались на всех трех домах и, наконец, проявились спустя девяносто лет.
Как и было предначертано, Фрэнк Альтшул, чей отец, Чарльз, эмигрировал из Лондона в Сан-Франциско во время золотой лихорадки и стал одним из первых несемейных партнеров Lazard, поступил на работу в нью-йоркский офис после окончания Йельского университета. Он стал партнером в тот же день, когда его отец вышел на пенсию - 1 июля 1916 года. За исключением потомков Александра Вейля и некоторых членов семьи Лазард, передача места партнера не была равнозначна передаче доли собственности в фирме.
Тем не менее, уже тогда прибыльность партнерства с Lazard была приглашением к огромному богатству, и партнеры Lazard стали одними из самых богатых людей в своих странах, независимо от того, была ли у них доля в компании. Фрэнк Альтшуль тоже стал сказочно богат в Lazard. В течение своей жизни, которая длилась девяносто четыре года, он пожертвовал миллионы долларов Йелю, своей любимой альма-матер. В 1913 году Альтшуль укрепил свое положение в высших эшелонах еврейской финансовой иерархии Нью-Йорка, женившись на Хелен Леман Гудхарт, представительнице банковского состояния Lehman Brothers. Его сестра вышла замуж за Герберта Лемана, бывшего партнера Lehman Brothers, который впоследствии занимал пост губернатора Нью-Йорка и сенатора США. Со временем Альтшуль также пожертвовал 500 000 долларов в колледж Уильямса и 1 миллион долларов
