отталкиваю Айрона.
Я крепче сжимаю его рога, с каждой секундой его язык разгоняет во мне кровь, что проникает в мышцы болезненным напряжением.
Он должен ускориться.
Он должен давить сильнее и жестче.
Я на краю обрыва, в который он должен меня толкнуть.
Мышцы шеи напрягаются, стискиваю зубы до скрежета, и я выдыхаю низкий клекот.
От пят до макушки меня пронизывают волны дрожи, нарастают, но не доходят до пика и не рвут меня на части. Они лишь делают на мне надрезы, но не уходят на глубину и не пробивают.
Айрон замедляется, и я отчаянно мычу, без слов умоляя сжалиться надо мной. Я вот-вот взорвусь и уже расхожусь по тонким швам.
Тяну его за рога в темном помешательстве.
Язык идет по медленному кругу, давит на клитор, который аж искрит под ним, а затем губы втягивают его и я кричу, когда зубы надкусывают его.
Горошинка плоти лопается, складки пульсирую ожогами, а мои внутренности скручиваются, натягиваются и рвутся, а за ними и я сама трескаюсь и разлетаюсь на осколки в визгливой темноте.
Меня затягивают в пульсирующую моими криками бездну конвульсии, а затем я возвращаюсь на стол. Оглушенным комочком желе.
Ослабевшие пальцы отпускают рога, руки падают, и Айрон скидывает с плеча мою ногу. Вздрагиваю.
Встает, наклоняется и заглядывает в глаза.
Губы и подбородок блестят от разводов слюны и моей густой смазки.
Его пальцы пробегают по опухшей спазмирующей промежности вниз, идут по краю основанию пробки:
— Выдох, Крошка.
Мягким и уверенным под мой сдавленный скулеж рывком вытягивает из меня пробку, и по телу идет новая волна болезненной и сладкой дрожи. Колечко мышц стягивается, и я издаю новый стон.
— Вот теперь я хочу высосать из тебя больше, чем требуется, — шепчет в губы и откладывает с тихим стуком пробку в сторону.
Я отвечаю ему хриплым стоном, не отводя взгляда. Он въедается в губы, глубоко проскальзывает солоноватым терпким языком в рот, и на вдохе тянет из меня мою дрожь, мычание, слабость.
Айрон ныряет в меня голодным чудовищем, которое пожирает мою душу, а я не сопротивляюсь.
Я раскрываю себя ему, впускаю его в себя, не боюсь и чувствую его смоляную вечно-голодную тень.
Она подобна черному холодному дыму, в котором растворяются и исчезают солнечные лучи. Она проникает в каждую клеточку, впитывает мой пульс, биение сердца, но я не чувствую боли.
И Айрону сейчас нет необходимости морочить мне голову иллюзиями лживого удовольствия, я добровольно отдаю себя.
Без глупого желания умереть.
Я хочу узнать, кто он на самом деле.
Чтобы испить меня до дна, чтобы насытиться, ему придется проникнуть всей сутью, и на мгновение он переплетается со мной без остатка.
Я вижу его. Я чувствую его.
Черная вечная жажда на грани боли и безумия, и я хочу ее утолить. Хотя бы на секунду оборвать этот дикий голод, который не позволяет сделать свободный и спокойный выдох.
Да, я желаю дать Айрону краткую свободу от самого себя.
Я ухожу в обморок. Сердце замедляет бег, кровь сгущается, и в глазах темнеет, но Айрон резко отстраняется, хватаем меня за подбородок и почему-то рычит на меня, будто я его ударила или оскорбила. Или испугала.
Тянусь слабыми руками к его рогам, чтобы за них ухватиться в попытке вернуть Айрона к поцелую, в котором он должен насытиться.
— Нет, — цедит он сквозь зубы и грубо отмахивается от моих рук.
— Почему? — едва слышно спрашиваю я, с трудом удерживая себя на тонкой грани реальности.
Его верхняя губа дергается в презрительной усмешке. Щелкает пальцами, и я падаю в темноту забытья.
Глава 13. Спящий красавец
Я просыпаюсь на шелковых простынях под боком спящего Айрона. Голый лежит на спине, а одеяло смялось у его ног.
Сажусь.
Рот высох. Бюстье платья сдавливает грудь. Завожу руки за спину и ослабляю шнуровку.
Я, похоже, на столе отключилась.
Разочарованно вздыхаю и смотрю на Айрона, сложив руки на коленях.
Краснею, потому что в первую очередь уставилась на мужское полуэрегированное достоинство, которое пребывает будто на страже и ждет, когда хозяин проснется, чтобы сразу ринуться в бой.
Завалился немного вправо, открыв аккуратные яички, и вздрагивает под моим взглядом. Приподнимается выше и становится чуть больше.
А я ничего, блин, не делаю. Просто сижу и смотрю. Даже не дышу, мысленно удивляясь тому, что завитки лобковых волос Айрона тоже рыжие. В прошлые разы как-то я упустила это из внимания.
Член Айрона вновь едва заметно дергается. Перевожу взгляд на спокойное лицо. Глаза закрыты, дыхание ровное. Вроде спит.
Мой взор скользит к мускулистой груди. Соски маленькие, темные и аккуратные, а потом опять кошусь на член, который точно стал больше. Венки начали проступать под тонкой кожей.
Отворачиваюсь и смотрю в сторону круглого визиро-окна в попытке успокоить сердцебиение и взять под контроль дыхание, но россыпь звезд ненадолго отвлекает мое внимание.
Поджимаю губы и смотрю на член, который готов к подвигам. Поднялся и направлен уже не в бок, а к пупку Айрон. Венки набухли, крайняя плоть ушла вниз, оголив заостренную темную головку, а яички приподнялись.
Как он в меня влез? Да этой дубинкой можно убить, но я вот сижу живая и тяжело дышу.
— Он же спит, — шепчу я, — как это вообще?
Ясное дело, что мне никто не отвечает.
— Ты будешь готов, даже если он будет в обмороке? Так, что ли? — с осуждением спрашиваю я. — Ты отдельной жизнью живешь?
— Ты разговариваешь с моим членом, Крошка? — сонно и хрипло вопрошает Айрон.
Я замираю, прикусываю кончик языка и зажмуриваюсь. Боже, какая я дура.
— Он тебе отвечает?
— Нет, — сдавленно попискиваю я в ответ.
— Ладно, не буду мешать, — зевает и кладет одну руку на грудь, — беседуйте дальше.
Затихает, а я тянусь к одеялу, которое торопливо накидываю на Айрона, который открывает глаза.
В тишине смотрим друг на друга, и я издаю неконтролируемый смешок неловкого смущения.
Айрон приподнимает бровь.
— Мы закончили нашу беседу, — сипло шепчу я, и у меня горят уши под сонным и немного разочарованным взглядом Айрона. — И мне вряд ли стоит ждать ответа на мои вопросы.
Сейчас я совсем не против того, чтобы у меня не было языка или
