мне и поцеловала. Сердце выпрыгнуло из груди, радость и восторг наполнили душу.
Мы целовались, не останавливаясь, захлёбываясь от чувств.
Потом она положила голову мне на плечо, я обнял её, откинулся на палисадник и вспомнил о вине. Я уже собирался открыть бутылку и дальше радоваться чудесному, волшебному вечеру, как вдруг услышал в летней благоухающей тишине пронзительный крик Бобра:
_Наших бьют! Козлы деревенские!
Бобёр познакомился с местной девчонкой, видно майка всё- таки сработала, а когда вышел с ней на улицу, его атаковали двое пацанов с кольями.
Он вырвал у одного дубину и попытался отогнать второго, но тут со всех сторон стали подтягиваться деревенские и ему ничего не оставалось, как воспользоваться сигналом международной помощи.
Когда я подбежал, рядом с Бобром уже стоял Ганс с палкой в руке, в своей странной кружевной рубашке, с бабочкой, он был похож на дирижёра, только палочка была поувесистей.
Я встал рядом, держа бутылку как гранату. Кольцо постепенно сжималось.
С криком: « Бей городских фраеров», – бой начался.
Я кинул в толпу плодово-ягодную гранату и стал бить и пинать всё, что оказывалось рядом. Тишина нарушилась ударами и криками, Ганс сломал палку о чью то голову, Бобер грозно крича, размахивал дубиной над головой, жабы раскачивались на его груди.
Кто-то вонзил мне под лопатку штакетину со здоровым гвоздём и Андрей, вытаскивая гвоздь, предупредил: « Береги силы… давай встанем спина к спине.. не отходи далеко!».
Я отдышался, боль не чувствовалась, только левая рука плохо двигалась.
Краем глаза я заметил, подбегающего Джонни с аэрологами, из клуба выбежал Аркаша с гитарой. Силы начали выравниваться, но деревенские не отступили, драка разрасталось с новой силой, в ход пошли цепи, мелькали бляхи.
Передо мной возникла курчавая голова с носом – картофелиной и я прицельно ударил правой, в переносицу. Парень упал, взмахнув руками и на землю выпал серебристый, увесистый кастет.
Я сделал шаг, нагнулся за кастетом и последнее что увидел, перед тем как отключится, здоровый кирзовый сапог.
Окончательно пришёл в себя я уже в бараке. Рядом сидел Ганс, с набухшим глазом, и курил папиросу. Бобёр недоумённо смотрел на разорванную пополам майку, жабы больше не совокуплялись, а одиноко смотрели по сторонам.
_ Да выкинь ты эту майку, скажи, зачем, ты за деревенской увязался? Что наши девчонки уже не устраивают?– спросил Ганс, передовая папиросу.
_Ты, Андрюха, хоть и образованный парень, а в любви ничего не понимаешь, – затягиваясь, глубокомысленно изрёк Бобёр.
_ Да где уж мне, давай лучше у Костяна спросим, как он принцессу околдовал. Она, кстати, помогала тебя тащить.
Я ничего не ответил, немного ныла челюсть, посмотрел на Аркашу, пытающегося склеить разбитую «Кремону», затянулся и заснул крепким сном счастливого человека.
Утром за завтраком лагерь напоминал военно-полевой госпиталь. Кругом хромали, мелькали забинтованные лица, Ганс щурился лиловым глазом, местный фельдшер промыла и перевязала мне лопатку, рука двигалась, но есть я не мог, всё ещё ныла челюсть.
Слегка поцарапанный, но полностью целый Бобёр, рассказывал окружившим его девчонкам подробности боя.
Оказывается, драку остановил прибежавший с преподавателями, Троцкий, он долго уговаривал, потом забыв про учтивость, с диким воплем саданул пару раз серебряным набалдашником, и все стали расходиться.
Воскресенье – законный выходной и инвалиды, после завтрака, разбрелись кто куда, я направился к Маше.
Девчонкам завезли железные койки, кругом висели плакаты, на окнах шторки, в комнате было чисто и по женски уютно.
Маша тихо спала, разбросав льняные волосы по подушке. Можно было долго любоваться этой утренней, безмятежной красотой, но тут вошла Катя Маер и стала толи жалеть, толи упрекать меня, вспоминая о чести и совести нашей эпохи, потом пообещала разобрать эту драку на комсомольском собрании.
Я попросил её не кричать, оставить свои речёвки до собрания, и чтобы не разбудить Машу, вышел.
Ганса в комнате не оказалось, Бобёр давно уже трудился на плантации, Аркаша спал, а Илья с Геной упорно играли в карты, покрасневший лоб явно мешал Филину заснуть, он хотел отыграться, но удача была на стороне Ильи, он безжалостно сотрясал лоб Филина, приговаривая:
_Это всего лишь игра , Гена.
Надвигался жаркий полдень, спать было бессмысленно и я надев, чью то панаму, решил побродить по деревне.
_Эй, паренёк, ты чой то такой раненый?– окликнула меня, из-за забора, женщина в платке и цветастом ситцевом халате.
_ Да вот деревенские хулиганы сзади напали и руку сломали! – отвечаю, морщась от боли, пытаясь разжалобить добросердечную колхозницу.
_ Ну иди, касатик, угощу тебя холодным молочком!
Милые, русские женщины земля была бы без Вас пустынна и глуха.
Выпиваю почти всю крынку, благодарю и иду дальше.
В тени огромного клёна, на скамейке, замечаю Андрея, оживлённо беседующего с седым благообразным стариком.
_Вот познакомься, Иван Трофимович , у Колчака служил!
Ганс постоянно читает редкие исторические книжки, особенно по истории России. Если бы ему разрешили высказаться на лекциях по истории, учителей увезла бы «скорая» с диагнозом – обширный инфаркт. Для Андрея Чапаев и Лазо – герои, Тухачевский – каратель, Ленин – это умная еврейская сволочь, но убили его зря, а Колчак – это эталон мужества и веры.
_А это Костя, …его дед у Деникина служил!– чтобы старик не волновался, представил меня Андрей.
_У Антона Ивановича?– серые глаза старика, наполнились теплотой.
Я утвердительно кивнул, хотя мой дед скорее бил Деникина, но нарушать идейную идиллию не хотелось.
Они около получаса обсуждали превратности судьбы Колчака и всей гражданской войны, потом Иван Трофимофич предложил:
_Надо бы мне пасеку на новое место перенести!
И добавил, косясь на моё перебинтованное плечо:
_Но Вам, двоим, не справится, надо человек шесть, с меня медовуха пейте, пока не надоест, хоть всю ночь.
Предложение было с радостью принято, и мы договорились через три часа быть у него. Илья с Геной согласились сразу, Аркаша, проснувшись никак не мог сообразить, за что столько медовухи дают, в согласии Бобра никто и не сомневался, оставалось его найти.
Никого не интересовало, сколько ульев надо перенести или способы защиты от пчёл, все прикидывали, сколько медовухи можно выпить за ночь.
Появившись через час, выслушав Андрея, Бобёр озадачил вопросом:
_А как насчет закуски? Без закуски много не выпьешь , изжога замучает.
_Ну…, человек порядочный, думаю, закуска будет, – неуверенно ответил Ганс.
Захватив на всякий случай на кухне буханку хлеба, мы направились к старику.
Дед уже ждал нас, поздоровался и пригласил в дом, разлил в стаканчики медовую жидкость, сказал «С Богом!», выпили, залезли на телегу, запряжённую ломовым, гнедым мерином и тронулись в
