грязинского помещика, завернувшего на постоялый двор.
– И он поверил этой лжи?
– Поверил или нет, знать не могу. Тут эти братья нагрянули, позже купец с Захаром приехали, а следом за ними гонец из Озерок примчался.
– Руку кто у барыни отрубил?
– Да я и оттяпал, – шмыгнул носом рыжебородый. – Для Калерии Никодимовны. Кольцо и перстень было не снять, напрочь вросли в пальцы… Попытался еще раз, да вы тут на двор подоспели. Сунул кисть обратно в бричку и…
Хитрово-Квашнин, взяв трость подмышку, не отказал себе в удовольствии отхлестать разбойника по щекам. Тот, видимо, только этого и ждал. Воспользовавшись короткой вспышкой гнева, выбил из руки пистолет и бросился бежать наутек. Штабс-ротмистр не бездействовал, но из-за снега, набившегося в дула, выстрелов не последовало – случились осечки. Впопыхах он попытался вытащить другой пистолет, однако и этот, зацепившись за одежду, полетел в снег. Тогда он воспользовался последним своим оружием – тростью. Размахнувшись, с силой послал ее в полет, целя беглецу в голову. Тот через секунду споткнулся, упал и остался лежать недвижимым в считанных вершках от крыльца. Тяжелый набалдашник, выполненный в форме морды легавой, сделал свое дело: голова упавшего по осмотру оказалась основательно пробитой, пульса на могучей шее не прощупывалось – жизнь оставила убийцу!
Дворянин, тяжело дыша, вернулся к возку, открыл дверцу и перезарядил пистолеты. Один зажав в руке, опустив другой в карман, он, опираясь на трость, зашагал к крыльцу.
– Берегитесь, сволочи! – бросил он сквозь зубы.
Войдя в избу, прямиком направился к столу. Канцелярист, уставившись в два черных дула, медленно выпрямился на лавке и вынул трубку изо рта. Его супруга, вытаращив черные глаза, казалось, перестала дышать.
– Придорогин, связать их! – приказал штабс-ротмистр.
Последовала тишина. Купец пожал плечами и отложил мешочек в сторону, Захар, приоткрыв рот, вмиг утратил всю свою живость. Братья словно бы протрезвели, их глаза озадаченно уставились на дворянина.
– Это что ж такое, вашбродь? – нахмурился торговец, бросив взгляд на подъячего и его жену. – Что они натворили?
– Эта чернильная душа, его женушка и их рыжебородый слуга, который валяется у крыльца с разбитой головой, еще до твоего приезда прикончили приехавшую сюда дворянку и ее кучера!
– Не может быть!..
– В бричке лежит отрубленная кисть руки с обручальным кольцом и перстнем.
– Так, так… Захар, живо найди веревку! – Купец повернулся к канцеляристу и схватил его за грудцы. – Вот я с кем здесь, оказывается, поигрываю в лото, с душегубами! Да вам нет никакого прощения! В кандалы вас, в острог!.. Захар, что ты там возишься?
– Я сию минуту!
– Подлец треклятый! – продолжал Придорогин трясти подъячего. Трубка у того выпала из руки и покатилась по полу. – Паршивец?.. Да я тебя сейчас…
Хитрово-Квашнин, немного расслабившись, вытер со лба проступившие от напряжения капельки пота. Ну вот, кажется, все прошло гладко. Сейчас свяжем их, да и шабаш, как частенько выражается Митрофан… Эту парочку ждет суд и каторга, закономерная расплата за кровавые дела…
И тут злорадный блеск в черных глазах Калерии дал ему понять, что за спиной у него что-то нет так. Он резко обернулся: Захар стоял рядом, вместо веревки в его руках была зажата печная кочерга! Ощерившись, показывая ряд кривых зубов, он уже занес ее за спину, чтобы в следующую секунду обрушить на его, Хитрово-Квашнина, голову! Дворянин резко отклонился в сторону, и когда загнутый конец кочерги просвистел мимо его плеча, размозжил череп хитреца рукоятью пистолета.
– Да вы тут все заодно! – вскричал он и выстрелил поочередно из двух стволов. В тот же миг в голове пронеслось: «Промахнулся! C такого расстояния!» Осознав это, бросился, не раздумывая, к двери. И во время: в заполнившейся пороховым дымом комнате прозвучали ответные выстрелы.
Сени… дверь… порог крыльца… Прихрамывая, ни разу не оглянувшись, штабс-ротмистр что было сил метнулся к выезду с постоялого двора. Даже в пылу продвижения по заснеженному пространству он слышал, как члены шайки, спотыкаясь с руганью о труп рыжебородого, припустили за ним следом.
«Ну не кошмар ли! – кружилось в голове. – Вот так нарваться на разбойников!»
Сквозь вой метели раздались еще два выстрела, но обе пули, не причинив вреда, угодили в доски калитки. Выскочив за ворота, беглец прикрыл открытую створку и встал с пистолетом наизготовку.
«Станут переть наружу, буду стрелять!.. Выбора нет… Боже ж ты мой, все они – одна шайка!»
Оказавшись подле ворот, лиходеи приостановили свой бег.
– Первого, кто высунется наружу, я нашпигую свинцом из другого пистолета! – предупредил Хитрово-Квашнин, крепко сжимая рукоять.
– Ты убил моего помощника, вашбродь, – послышался голос светловолосого бугая. – Тебе не сдобровать! Око за око, зуб за зуб!
– Ты заплатишь за нашего Пафнутия, колченогий черт! – взвизгнула канцеляристша, перекрывая вой метели. – Я сама тебе кочергой глаза выжгу!
– Сначала поймайте, – ухмыльнулся дворянин. – Откуда вы такие взялись, изверги?.. Похоже, ты у них за главаря, Придорогин. Это твоя настоящая фамилия?.. Сомневаюсь, видно, принесла вас всех нелегкая из… Постой, а не Парамон ли ты Синев? Козловский мещанин, ставший лиходеем Синим?
– Угадал, вашбродь. В самую точку!
– Как же я сразу не догадался? Ведь мне доводилось слышать о твоих с Захаром приметах.
– Ну, ты ж не семи пядей во лбу, хоть и полжизни прослужил в капитанах-исправниках! Я-то тебя мигом узнал, Хитрово-Квашнин, едва ты в избе показался. Мы ж встречались с тобой. Я тогда еще юнцом был, деньги тырил по карманам у петродарских курортников. Сграбастали меня десятники, а тут ты подвернулся. Пожалел, шлепнул пониже спины тростью и отпустил. Помнишь?
– Нет, но, видно, зря отпустил. Надо было тебя за решетку упрятать. Глядишь, человеком бы стал.
– Ну, это дудки! Острог только еще больше озлобляет людей. Он может напугать, но не исправить…
– Экий философ!
– Кое в чем понятие имею, навидался всякого. И все бы здесь прошло, как по маслу, расстались бы мы после пурги как в море корабли, не прознай ты об отрубленной руке. А теперь либо мы прикончим тебя, либо ты сам околеешь от холода.
– Там поглядим… Что, надумал по Петродарской округе прошвырнуться кровавой тропкой? И уж не с одним Захаром, какого-то Прохора с собой прихватил, братьев этих, да еще и гадкую семейную парочку. Откуда же вы нагрянули?
– Из Борисоглебска. Братья двух дней нет, как к нам пристряли, а Дормидонт с Калерией уже порядком при мне, и прямо можно сказать, моего поля ягода! Они, конечно, не Сухаревы, другую фамилию носят. Кстати, их крепостной Пафнутий – молодчина! Про меня, главаря своего, про Захара и братьев, и про кое-что еще, не сказал ни слова! Ты и решил,
