— Я сейчас приду! — прокричал в ответ Венечка, а новоиспеченный отец отобрал у Ромки свою трубку и обратился к старухе:
— Мама, учти, он на твоей ответственности.
И как Ромка не сопротивлялся, затащил его в чулан и там запер. Юный сыщик в нетерпении притулился у двери, ожидая, что не пройдет и пяти минут, как за ним придет Венечка, и как они устроят здесь грандиозный скандал и живого места от этого гадкого дома не оставят. Клеветать на себя он никому не позволит! Это им даром не пройдет!
Но Венечка почему-то не пришел. Ромка его ждал-ждал, а потом улегся на узкую кушетку, и его тут же сморил сон.
А когда он проснулся, в узкое чуланное окошко били яркие солнечные лучи. Где-то сбоку раздавались женские голоса, один был знакомый, принадлежал матери запершего его мужика, другой — неприятный, визгливый, резкий. Потом голоса смолкли. Значит, старуху посетила какая-то тетка и ушла.
Ромка вскочил с кушетки и изо всех сил забарабанил в дверь.
— Откройте, слышите? Откройте немедленно!
Но старуха подошла к двери и сказала:
— Не открою. Раз за тобой не пришли, то ты все врешь, и нет у тебя никакого друга.
— Есть у меня друг! — завопил Ромка.
Но мать мужика была непреклонна.
— Ничего не знаю. Малолетние бандиты страшнее взрослых, а я одна в доме.
— Да никакой я не бандит! Вам это так не пройдет!
— Не ори зря. Вот сейчас приедет мой сын, он и решит, что с тобой делать, — отрубила старуха и ушла.
И Ромке ничего не оставалось, как снова усесться на кушетку и начать замышлять страшную месть этим гадким людям.
«Ну погодите, — думал он, — дайте мне только вырваться на свободу, я вам такое устрою! Вы у меня попляшете, узнаете, как ни в чем не повинных людей в чуланах держать».
Вскоре к дому подъехала машина, хлопнула входная дверь, и старухин сын радостно прокричал:
— Мама, радуйся! У тебя прекрасный внук, толстый и красивый, рост — пятьдесят семи сантиметров, вес — три девятьсот, почти четыре килограмма. Настоящий богатырь! Я его уже видел.
А старуха ответила:
— Главное теперь — воспитать его хорошо, а то будет, как этот.
— Кто — этот? Как, он еще тут? — удивился мужик и укоризненно сказал: — Мама, я думал, за ним придут, ты во всем разберешься и отпустишь его с миром.
— Но за ним никто не пришел, и выпускать его без тебя я побоялась.
— Значит, он нам врал? — удивился мужик.
— Да не врал я вам, не врал, — Ромка уже устал кричать. Он сорвал свое горло и, когда мужик открыл дверь, сурово прохрипел: — Вы мне за это ответите. Меня уже, наверное, вся милиция ищет, и друзья, и родственники. У меня, между прочим, в милиции полно друзей, и я им сейчас же позвоню.
Но на лице хозяина дома было написано такое счастье, что Ромкины угрозы на него не подействовали. Сегодня он был совсем не таким, как вчера вечером: не страшным, не огромным, а самым обыкновенным, и если бы Ромка встретил его в каком-нибудь другом месте и в другой обстановке, то счел бы вполне приятным человеком.
— Ну, давай сначала. Так все же, где ты живешь? — покладистым тоном спросил мужчина.
— Я же сказал — живу в Москве, отдыхаю в Медовке, а друг мой сейчас здесь, на улице Звездной, и он пригласил меня к себе в гости.
— Сколько раз тебе говорить, что нет тут такой улицы!
— Да вы что? Вы думаете, что Венечка меня обманул? Он же ясно сказал: поселок Николаевка, улица Звездная, дом номер пять, рядом со станцией, — отчеканил Ромка. — Память у меня хорошая, я с первого раза всегда все запоминаю. Но дайте же мне еще раз ему позвонить. Он не здешний, поэтому сам мог заблудиться.
А мужик вдруг сморщил и лоб и нос одновременно.
— Как ты сказал? Николаевка? А это, к твоему сведению, Калиновка. Она на две остановки дальше Николаевки.
И тут Ромка понял, почему, сойдя с поезда, он не нашел на платформе деда с баулом. Потому что проспал свою остановку!
А хозяйка вдруг что-то вспомнила и подошла к нему поближе.
— Из Медовки, говоришь? А знаешь, Женя, — обратилась она к своему сыну, — я вчера как раз оттуда одну свою знакомую встретила, и она мне рассказала, как ее соседка, бабушка Дарья, заблудилась в лесу, да еще и ногу повредила, и как один мальчик ее там нашел. Разные дети бывают на свете, — неожиданно для самой себя в рифму сказала старуха и со значением посмотрела на Ромку. Бери, дескать, пример с хороших мальчиков.
Ромка решил, что сейчас не время казаться скромным. Впрочем, особой застенчивостью он никогда и не отличался, а потому небрежно, но с затаенной гордостью объявил:
— А тем мальчиком, между прочим, был я.
— Ты? — в один голос воскликнули и мать и сын.
— Вот именно. К вашему сведению, я сыщик, а не вор. Я расклеил всюду объявления о том, что оказываю людям разного рода детективные услуги, вот ко мне муж этой самой бабушки Дарьи и обратился за помощью, и я вмиг ее нашел. И если бы вы с самого начала расспросили меня, кто я такой, и попросили бы вам помочь, я бы сразу нашел того, кто спер ваши денежки, но теперь я вас и знать не хочу. Теперь если и будете меня о чем-нибудь просить, я никогда ничего для вас не сделаю. Дайте же мне позвонить, пока к вам мои друзья с милицией не нагрянули.
— На, звони, конечно. А потом я тебя отвезу, куда тебе надо, — примирительно сказал мужик и протянул ему свой телефон. Видно было, что теперь он Ромке поверил и чувствовал себя перед ним виноватым.
Ромка позвонил сначала Артему.
— Темка! Как вы там?
— Ромка! Ты жив? Тебя надо выручать? Звонить Петру Ивановичу? Мы всю ночь из-за тебя не спали.
— А я спал. И не надо никого беспокоить, потому что со мной все в порядке. Я просто… — Прищуренными глазами юный сыщик посмотрел на своего тюремщика. — Просто я слегка заблудился. Потом расскажу, как было дело. А Венька вам звонил, да?
— Он давно у нас.
— Тогда ждите меня, я тоже скоро приеду.
— Смотри, опять не пропади! — крикнула Лешка.
— Ни за что! Не волнуйтесь. Нина Сергеевна, надеюсь, не в курсе моего исчезновения?
— Конечно, нет, — заверил друга Артем.
Ромка вернул хозяину дома его телефон и с независимым видом направился к выходу. Но тот вскочил и удержал его снова.
— Погоди, зовут-то тебя как?
— Я — Рома.
— А я — Евгений Михайлович. А мама моя — Наталья Алексеевна. Сейчас я вмиг тебя доставлю в твою Медовку. Ты уж извини меня, пожалуйста.
— Не извиню, — замотал головой Ромка, но мать Евгения Михайловича мягко взяла его за руку.
— И меня прости, старую, да позавтракай сначала с нами, а то уедете, у меня все остынет, и получится, что зря только готовила.
