— Будем надеяться.
Свернув у сада Альберта I, мы оказались на территории старого города. Здесь Ницца была неотличима от любого другого средиземноморского городка — те же беленые домики с маленькими окошками и красными черепичными крышами, те же узкие, нагретые солнцем улочки.
Изрядно попетляв, "Корветт" взобрался на холм, вырвавшись из красно-белого каменного плена к шелестящим на ветру деревьям и зелени травы.
— Вот на этом повороте моя машина задела Аглаю, — сказал Пьер. — Так и началось наше знакомство.
— Ты не жалеешь об этом?
Бриали пожал плечами.
— Есть ли смысл жаловаться на жизнь, если ты уже родился?
— Тоже верно, — согласилась я.
Дорога спустилась вниз, затем, извиваясь змеей, снова поползла вверх, неохотно вскарабкиваясь на очередной холм. Сделав несколько поворотов, "Корветт Кабрио" плавно затормозил у ворот. На высокой, тщательно выбеленной каменной ограде ярким пятном выделялась покрытая глазурью керамическая табличка с надписью "Вилла Флоренция".
— Вот мы и дома, — улыбнулся Пьер.
Его улыбка показалась мне несколько натянутой.
Неожиданно за забором виллы загрохотали выстрелы.
— Merde! — выругался Бриали и, резко толкнув дверцу, выпрыгнул из машины.
Я выскочила вслед за ним, прикидывая, не опасно ли входить в дом через ворота. Если преступник находится в саду, он вполне может изрешетить нас пулями.
Пьер, матерясь по-французски, лихорадочно шарил по карманам в поисках ключей. Не обнаружив их, он выдал недоступную моему уровню французского выразительную тираду и нажал на кнопку звонка.
Ворота распахнулись, открыв нашим взорам невысокую крепко сбитую брюнетку с дымящимся пистолетом в руках. Ноздрей коснулся слабый аромат пороховых газов.
— Merde, — повторил Бриали. — Ты меня напугала.
Аглая Стрельцова выглядела старше и мрачнее, чем на фотографиях, помещенных на обложке ее книг, что было вполне естественно для женщины в плохом настроении и без макияжа.
— Привет! — жизнерадостно поздоровалась я.
— Привет, — кивнула Аглая с таким видом, словно мое появление ничуть ее не удивило.
На мгновение я задумалась, узнала ли она меня. Внешность друг друга мы представляли лишь по снимкам на обложках. Встретив Аглаю на улице, вряд ли бы я сообразила, кто передо мной.
— Что случилось? В кого ты стреляла? — спросил по-французски Пьер.
— В "Бесконечное падение", — так же по-французски ответила Глаша. — Я приговорила их обоих к высшей мере наказания.
— Обоих? — по-английски уточнила я. — Что ты имеешь в виду?
— Автора и его грязный плагиат, — объяснила Аглая. — Кстати, каким ветром тебя занесло в наши края?
Значит, все-таки узнала.
— Так, проезжала мимо и решила заскочить, — пожала плечами я. — Ты же меня не раз приглашала в гости.
— А как ты оказалась в машине Пьера?
— Я позвонила, он подошел к телефону, вот я и попросила встретить меня. Пьер тебе ничего не сказал, потому что мы решили сделать тебе сюрприз.
— То есть ты уже в курсе?
— В курсе чего?
Аглая подняла пистолет и задумчиво посмотрела на него.
— "Дезерт Игл", — с уважением произнесла я, решив перевести разговор на более безопасную тему. — Крутая штучка. Излюбленная игрушка израильских военных. Прицельная дальность до двухсот метров, оснащен нерегулируемым прицелом открытого типа, но допускает установку оптического прицела. Помимо обычных, может стрелять мощными револьверными патронами.357 Магнум.
В процессе написания детективов я время от времени заглядывала в справочники по стрелковому оружию и, как ни странно, даже ухитрилась что-то запомнить.
— Молодец, — оценила мою квалификацию Глаша. — Почти все угадала. Только это — модификация калибра.41 Экшн экспресс.
— Тоже неплохо. Где ты его взяла?
— У меня в столе, — раздраженно произнес Пьер. — Зачем ты это сделала? Я же просил тебя не играть с оружием.
— Я и не играла, — пожала плечами Аглая. — Ладно, пойдемте в дом. На ужин у нас луковый пирог.
— Луковый пирог — это прекрасно, — сказала я.
В углу у забора белели рассыпавшиеся листки изуродованной пулями книги. Я подошла к ним и, нагнувшись, осторожно вытащила из розового куста оторванный кусочек обложки. С поцарапанной шипами фотографии обаятельно и беззаботно улыбался Ив Беар.
* * *
Во время ужина мы болтали обо всем и ни о чем, старательно избегая опасных тем и вопросов. Французская и испанская кухня, книжные новинки, креативная живопись, проблемы нелегальной эмиграции, кризис на Ближнем Востоке…
Луковый пирог оказался превосходным, так же как вино и десерт. Свет за окном незаметно угас, над черными листьями магнолии завис тонкий сияющий серп новорожденного месяца, песни цикад слились в мощный торжественный хор.
Пьер вспомнил про научную статью, которую ему необходимо просмотреть до завтрашнего дня, и удалился в свой кабинет, а мы с Аглаей перебрались в гостиную.
Предложив мне устроиться на софе, Глаша опустилась в массивное кожаное кресло. Откинувшись на спинку, она завела руки за голову и медленно потянулась с нарочито томной манерностью. Позвоночник изогнулся дугой, вздымая вверх тяжелую крепкую грудь. Столь откровенное телодвижение должно было воздействовать на представителей сильного пола весьма недвусмысленным образом.
Жест был отнюдь не спонтанным. Я не сомневалась, что Аглая провела немало времени перед зеркалом, работая над его выразительностью и доводя движение до совершенства.
Пока я размышляла над тем, какие еще мужеуловительные трюки из арсенала femme fatal[3]находится на вооружении у Глаши, хозяйка дома с той же ленивой медлительностью расцепила руки, полукруглым балетным движением вернула их на подлокотники, опустила грудь и расслабилась.
"Вряд ли она отрабатывает прием на мне, — подумала я. — Скорее, действует в силу привычки, чтобы не терять форму."
Взяв с журнального столика изящный позолоченный портсигар, Аглая вытащила из него папиросу и прикурила ее от встроенной в корпус зажигалки.
— Ты перешла на папиросы? — удивилась я. — На книге ты изображена с сигаретой.
— Только иногда, под настроение, — объяснила Глаша. — Это "Беломорканал". Недавно выписала из Москвы десять блоков.
— Ностальгия мучает? — посочувствовала я. — На меня тоже, бывает, накатывает, только я в таких случаях блатные песни слушаю. Представляешь, за окном солнце вовсю жарит, пальмы под ветром колышутся, а у меня магнитофон орет что-нибудь вроде:
