Журналист Денис Зыков наконец поставил последнюю точку в романе "Все грехи мира", прототипом главного героя которого является авторитет по кличке Психоз, и загрустил. Но у Дениса практически сразу появилось новое дело. Кто-то подбросил труп мужчины со свечкой в руках на пост ГИБДД, где служил знакомый Дениса. Журналист вспоминает, что видел мужика, которого укокошили, в клубе "Лиловый Мандарин" в компании роскошной блондинки Алисы. Убитый оказался сотрудником бельгийского посольства. И тут такое началось!.. Погром в квартире покойного атташе, убийство его брата-близнеца, похищение священной реликвии челюсти великомученика Евфимия Многострадального... Денис уверен: если раскрутить этот клубок загадочных событий - получится убойный детектив...
- Что скажет история? - История, сэр, как всегда, солжет.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Как ни больно признавать сей нелицеприятный факт, история человечества, точнее, некая традиционно сложившаяся версия, преподносимая нам под видом истории человеческого рода, по большей части основывается на непроверенных и весьма сомнительных слухах.
Именно поэтому исследования столь уважаемых ученых, как профессор Саламанкского университета де Арсилья и иезуитский историк и археолог Жан Гардуин, научно обосновавших гипотезу, что древняя история была сочинена в Средние века, всячески замалчиваются и дискредитируются приверженцами классической хронологии.
Аналогичная участь постигла и немецкого приват-доцента Роберта Балдауфа, доказавшего на основании чисто филологических соображений, что не только древняя, но даже ранняя средневековая история - не более чем фальсификация эпохи Возрождения и последующих за ней веков.
"Эпоха Возрождения? - возможно, удивится читатель. - Куда это автора занесло? Да на хрен мне сдалась эпоха Возрождения! Клал я на эту вашу эпоху вкупе с древней иронией средневековой историей".
Подумав так, он будет совершенно прав. Действительно, какое дело до эпохи Возрождения или древней истории задолбанному хроническим безденежьем, бытовыми проблемами и кровавыми криминальными разборками рядовому российскому гражданину?
Неужто наш бравый инспектор ГИБДД уступит тупоголовому римскому центуриону? А наши депутаты? Куда их пресловутому Бруту до русского слесаря Шандыбина! Разве мог бы какой-нибудь Цицерон или Катон-старший заявить с трибуны, что "западный пылесос сосет рабоче-крестьянскую кровь всего мира" ?
"Да ни в жисть!" - как выражается депутат Шандыбин.
И правильно! В задницу всех их кесарей, патрициев и сенат!
Но раз так, к чему вообще было трогать эту тему?
Всего лишь с целью наглядно продемонстрировать читателю, что ни падение Карфагена, ни крушение Римской империи, ни развал Советского Союза никоим образом не повлияли на подход летописцев к отражению действительности - история как лгала, так и лжет, и столь прискорбное положение вещей вряд ли изменится, до того самого момента как грозные трубы архангелов известят горстку выживших после ядерной войны мутантов о наступлении Страшного суда.
Иными словами, события, описанные как в этой книге, так и в прочих творениях автора, прямо или косвенно касающихся знаменитого Безумного Магазинчика No 666, основываются на сомнительных и непроверенных слухах ни в большей ни в меньшей степени, чем вся история человечества.
Не исключено, что через несколько столетий ученые будут спорить о том, существовал ли на рубеже двадцатого и двадцать первого веков пресловутый апокалиптический магазинчик, действительно ли автор истории Магазинчика отоваривался в нем кефиром и колбасой, перекидывался шуточками с продавцами, сиживал в баре "Космос-2" в теплой компании ментов и бандитов и вздрагивал при звуке автоматных очередей на заднем дворе.
Может, все было именно так, а возможно, и нет. Да и что нам до историков будущего ? Какой бы ни оказалась реальность, история все равно вывернет ее наизнанку. А для любопытствующих современников автор, следуя традиции, напоминает, что любое совпадение имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями является чисто случайным.
* * *
- Господи, какая срань! - взглянув на родные пенаты из окна будки поста ГИБДД, майор Зюзин сморщился, как от зубной боли.
Поздний октябрь, подобно неопохмелившемуся алкашу-рогоносцу, пребывал в на редкость похабном настроении. В такую ночь даже наиболее рьяному патриоту-русофилу не пришло бы в голову петь дифирамбы золотой русской осени. Пронизывающий до костей ветер гнал вдоль сумрачного полотна шоссе мелкий колючий снег, смешанный с дождем.
Машин было немного, а погода выдалась настолько отвратительной, что даже жадные до денег, закаленные российским климатом "гиббоны" не решались выйти на улицу, чтобы "срубить" десяток-другой баксов с подвернувшейся под руку иномарки.
- Как упоительны в России вечера, - кривляясь, пропел сержант Курочкин. - Хотел бы я знать, какой кретин сподобился написать такое. Попадись он мне сейчас, я бы ему такой штраф впаял, что мало бы не показалось.
- Стоило бы заменить "упоительны" на "охренительны", - заметил Паша Зюзин. - "Охренительный" в отличие от "упоительный" - понятие растяжимое. Вечер может быть как охренительно упоительным, так и охренительно отвратительным.
- "Охренительно" - это еще мягко сказано, - вздохнул Федя Курочкин. - Я бы выразился: ox..тельно.
- Ну зачем же так, - возразил Зюзин. - Матом ругаться неинтеллигентно.
- А я и не ругаюсь, - пожал плечами Федор. - Российские граждане матом не ругаются, они им разговаривают.
- Точно подмечено, - хохотнул сержант Швырко, круглолицый усатый хохол. - Как говорят поэты, русский язык без мата превращается в доклад. Кстати, раз уж речь зашла о любимой родине... Вчера брат жены из-за кордона вернулся - в Турцию за шмотками гонял, так такой анекдот рассказал...
- Что еще за анекдот? - майор Зюзин поднял на подчиненного затуманенный осенней грустью взор.
- В заднице ползут два глиста, ну, в смысле, в прямой кишке, как им и положено, - со смаком начал пересказывать Макар Швырко. - Отец и сын, значит. Сын отцу и говорит:
"Знаешь, пап, ходят слухи, что там, снаружи - светло, красиво, пахнет приятно. Говорят, там такие здоровенные штуковины растут - деревьями называются, а на них повсюду еда висит, круглая, ароматная - яблоки. Вку-у-усно..."
"И что с того?" - без особого интереса спрашивает отец.
"А то, что в этих самых яблоках тоже червяки живут, такие же, как мы. Вот я и хочу понять - почему они там, а мы тут?"
"Так ведь здесь, сынок, наша Родина", - вздыхает отец.
- Родина, мать ее так, - мрачно кивнул окончательно впавший в депрессию Паша Зюзин. Майору безумно хотелось выпить.
