class="p1">— Ну, пойдем. Даже я знаю, где у тебя тут ключи.
Старик повел меня за собой, и мы прошли в сад. Тут я заметил большие деревянные клетки, в которых держат кроликов или нутрий. Правда, клетки были пусты и выглядели совершенно заброшенными. Подгнившие, они явно очень давно пустовали.
Дед Фомка снял с гвоздика, вбитого в заднюю стенку сарая, маленький ключик на веревочке, протянул мне.
— На вот. Не забывай больше.
Вместе мы вернулись к входу, и я снял замок. Вошел внутрь. Из веранды мы сразу попали в узенький коридор-кухоньку. Была тут небольшой обеденный стол, кухонный пенал, умывальник с бочком. Рядом, на табурете, стояло железное ведро, полное воды. У дальней стены красовалась когда-то белая, но уже подкопченная кухонная печь на дровах. На дальней стене, у печки, весели кухонные ящики. Словно царь всего помещения, у самой двери стоял холодильник «Ока III».
Заглянув в зеркальце, висевшее у умывальника, я, наконец, смог рассмотреть себя. В ответ на меня глядел пухлощекий, голубоглазый мальчишка. Его светло-русые волосы растрепались. Маленький нос успел загореть и выделялся на фоне румяных, немного веснушчатых щек. Ямочка на подбородке говорила о том, что в будущем, лицо мальчика станет волевым и мужественным, особенно если избавить его тельце от излишней полноты.
— Воды напьюсь, — сказал дед Фомка и взялся за ковшик, плавающий в ведре.
Оставив Фому на кухне, я прошел дальше, в дом. Было тут еще три комнаты — большая гостиная и две поменьше. Между ними, в стене, ютилась печь для отопления. Ее черная топка красовалась на свежевыбеленной стене.
Первая из маленьких комнат оказалась, как это ни странно, моей. Я узнал ее по письменному столу и полке, что висела над ним. Были тут еще небольшая койка и красный, налаченный шкаф для одежды.
— А Вова у нас — прилежный ученик, — сказал я себе под нос, осматривая, как аккуратно убрано его рабочее место.
Учебники и тетрадки лежали стопокй в уголке стола. Полка полнилась детскими журналами и разными книгами.
Приблизившись к ней, я с интересом взял один из журналов. Это оказался «Юный натуралист». У Вовы был целый набор таких. Мальчик, кажется, интересовался животными да и живой природой в целом.
На столе лежала другая солидная книга. Вернув журнал на полку, я взял ее. Это было третье издание «Большой советской энциклопедии». Мальчик почитывал первый том. Причем усердно. Полистав книгу, я заметил многочисленные загнутые Вовой уголки страничек.
Однако, в середине книги, сквозь страницы, я почувствовал какой-то маленький предмет. Перевернул сразу стопку страничек, чтобы добраться до него.
— Ну что, я пойду? — Раздался за спиной голос деда Фомки.
Я обернулся. Краем глаза увидел, как пестрая мелочь выпала из книжки. Он щелкнул о деревянные полы и улетел под кровать.
— Да, спасибо, деда Фома, — улыбнулся я старику.
— Да не за что, — старик тоже улыбнулся в ответ. Потом посерьезнел. — Знаешь, Вова, это ведь совсем не дело.
— Что не дело?
— Ну, когда в классе у тебя такие вещи творятся. Вы ж все пионеры. Должны друг за друга горой стоять. Помогать друг другу, а не вот так враждовать. Как у нас говорят — если плюнуть в коллектив — он утрется. А если коллектив плюнет в тебя — ты утонешь.
— Знаю. Слышал. Да вот только я не уверен еще, кто в кого первый плюнул.
— Это как? — Удивился старик.
— Не знаю. Но ты, дедушка, не переживай. Я справлюсь.
Дед Фомка нахмурил брови. Потемнел лицом.
— Ну… Ты ж знаешь, что если что, я всегда тебе приду на помощь. Ты, если надо, не стесняйся. Мы с твоей бабушкой, как никак, кумовья. И с тобой мы тоже не чужие друг другу люди.
Кумовья? Вон, значит, как получается.
— Раньше ты мне много что рассказывал. Только сейчас все молчишь да молчишь, — продолжал старик. — Вот я и беспокоюсь.
Я приблизился к деду Фомке, задрав ручку, положил ладонь ему на плечо. Тот хмыкнул.
— Ты, деда, не переживай, — повторил я. — Если что, я у тебя обязательно спрошу совета.
— Это хорошо, Вова, — улыбнулся он.
Когда мы распрощались, и старик ушел, я полез под кровать, чтобы достать безделицу, что выпала из книжки.
Заглянув в полное пыли пространство под койкой, я быстро нашел значок. А это был именно значок. Значок победителя спортивных соревнований. Но, кроме него, я нашел и еще кое-что интересное — жестяную коробку.
Кругленькая, похожая на ведерко с ручкой, она была красная, но выцветшая. С нее на меня глянул Дед Мороз в синей шубе. На крышке красовалась потертая надпись: «С Новым годом! 1962»
Первым делом я осмотрел значок. Медно-желтый, он смотрел на меня золотой на красном надписью «Победитель». Под ней в алом кружке нарисовали букву «Ю», а в самом низу полукруглого значка написали 'Соревнований!
— Победителю соревнований, — прочел я. — Это чье? Вовы, что ли?
Потом пришел черед жестянки. Когда я открыл крышку, увидел внутри чье-то, заработанное потом сокровище. Это были многочисленные значки и медальки. Ими полнилась вся жестянка чуть не до половины. Я зачерпнул сразу несколько.
— Районные соревнования, призер, — прочитал я на одном из значков.
Была тут их целая россыпь. И большинство…
— По тяжелой атлетике, — сказал себе я.
Их было, правда, много: медали за различные места в городских и межрайонных соревнованиях, значки призеров в состязаниях между предприятиями и спортивными обществами. В особенности меня привлек один из значков. Серебристый, украшенный красной звездой и пшеничными колосьями, он нес на себе надписи «СССР» и «Мастер спорта». В прошлой жизни у меня был такой же.
Порывшись в банке, я нашел не менее примечательную медаль. Золотая, она несла на себе изображение атлета, одной рукой воздевшего штангу над головой. На ней, выделенная синим, была надпись «ДСО Буревестник».
Выходит, в этой семье был или есть какой-то спортсмен. Не просто спортсмен, а тяжелоатлет.
— Отцовские, что ли? — Прошептал себе под нос я.
— Володя, ты дома? — Раздался женский голос из прихожей.
— Дома. — Откликнулся я, недолго думая.
Собрав значки в жестянку, я поставил ее на стол. В комнату заглянули. Это была женщина под шестьдесят. Полненькая, она носила светлую блузку, цветастую юбку и покрыла голову белым платком от солнца. Значит, вернулась бабушка.
К моему удивлению, отреагировала она странно:
— Володя, ты опять папкино добро
