светящийся разлом:
— Он здесь! — сказал я и похлопал рукой по свечению.
Йозеф подошёл и вцепился в это место руками. Его пальцы потонули в деревянной двери, как в воде. Напрягшись, он с силой раздвинул проход в некое иное пространство. На той стороне явно просматривались сводчатые стены и пол, выложенные крупными камнями в стиле какого-то старого-старого замка.
Мы поочерёдно прошли внутрь, оказавшись в тёмных сырых подземельях. Это был длинный и просторный коридор, на одном конце которого явно сиял солнечный свет. Мы пошли именно в ту сторону и вскоре вышли в огромную округлую залу, в куполе которой была дыра, из которой бил солнечный свет.
В самом центре залы, на небольшом бугорке из земли, росло невысокое толстое дерево. На его многочисленных крючковатых ветвях росли редкие кроваво-красные листья. С этих же ветвей свисали чёрные аморфные фрукты. Заккум, дерево проклятых.
Оно носило подобное прозвище не просто так, ведь вырастало исключительно из тела тех, кто был отмечен проклятием. И в этом дереве, разумеется, как и в других, тоже находился труп, наполовину вросший в ствол. Конкретно эта мумия носила золотую корону с покосившимся крестом сверху и была одета в воинский доспех. Ещё, у неё отсутствовала правая рука.
На серебряном пьедестале перед деревом лежал изукрашенный камнями палаш, лезвие которого было покрыто засохшими каплями крови. Неужели ЭТО оружие убийства?
— Теперь мы, кажется, знаем, где Шариков достал сок заккума. — сказал Йозеф.
— Ну и деревцо он выбрал для таких целей…
— Что? Почему?
— Ты не знаешь, кто это?
— Ты про парня, который врос в дерево? Почему нам это должно быть важно?
Феликс об Иштване Великом, проклятиях и воле
В девятнадцатом веке, немецкий философ Артур Шопенгауэр, предположил мир как единое первородное пространство в котором разница между человеком, его сознанием и окружающим миром полностью отсутствует. Он назвал это миром воли, из которого мы, люди, благодаря сознанию и формируем образ окружающей действительности, то есть наше представление. По сути, всё окружающее нас иллюзорно и увидеть суть всего мы можем только через эстетическое наслаждение, к примеру картиной или музыкой. Чем-то таким, что растворяет наше сознание в себе и отделяет нас от собственных представлений и желаний.
Если говорить совсем просто, то видимый нами мир — лишь бледная копия настоящего мира воли, где всё и все являются частью одной единой материи. Эта очень коллективистская теория, так как по сути своей, она убирает разницу между сознанием одного человека и сознанием другого, полностью уравнивая их в мире воли и осуждая эгоизм мира представлений. А также все желания, являющиеся спутниками эгоизма: обжорство, жадность, ненависть и все прочие прелести.
Впрочем, сейчас важно не это, а то, что на мир воли можно влиять, обладая достаточным стремлением. Это влияние не будет вырываться за пределы рамок, установленных судьбой. Однако, всё же, высвобождение большого количества воли, свойственное гениям, создаёт своего рода переворот в воспринимаемой реальности, изменяя её правила и внешний вид. Особенно часто такое бывает в местах так называемых "переломов в истории".
В первый раз из тех, что были нам известны, это случилось примерно в момент первого пришествия Христа. Тогда в Палестине родился человек, что своей волей сломил устоявшийся языческий миропорядок и привнёс прогрессивный институт монотеизма. Да настолько успешно, что теперь мы отмеряем время начиная с его рождения.
Второй раз, и самый важный, для понимания механизма проклятия, случился практически ровно тысячу лет спустя. Тогда, в Венгрии, стране одних из последних язычников и кочевников Европы, происходил очередной перелом. Ранее средневековье сменялось высоким, а цивилизация и централизованная государственность одерживали победу над старыми порядками и хаосом раннего феодализма.
Представлявший западную цивилизацию король Вайк, позже наименованный Иштваном, сражался со своим двоюродным братом Коппанем, представителем старого венгерского язычества и клановой системы. Оба они были по-своему велики и оба обладали правами на престол. Вайк, как сын почившего короля, а его брат как самый старший в роду. Всё зависело только от системы, по которой должны были выбрать наследника. По новой, христианской традиции, должны были выбрать Иштвана, а по старой Коппаня.
Конечно же, тут не обошлось без войны. Вайк повёл на брата рыцарей, а тот, в ответ, традиционных венгерских всадников, ещё недавно кошмаривших Европу налётами. И силы их, на деле были равны, и мастерство схоже. А потому исход этой битвы, всего этого переломного момента в истории, решался сражением их воли. И была та огромна у обоих, но разнонаправленна.
Коппань молил своих языческих богов о том, чтобы все люди вернулись к своему естественному виду, подразумевая под этим приобщение к языческим корням. Иштван молил единого бога о силе для победы над братом. И желания обоих исполнились, однако же обернувшись для одного проклятием, а для другого поражением.
Когда две армии встретились под местечком Веспрем, небеса разверзлись и из небесной тверди в землю ударил огненный шар. То была комета, ударившая прямо в тело Иштвана. Он успел прикрыться своей рукой, однако та страшно обгорела.
Шар же упал на землю и испустил чёрный туман. То был вирус, вскоре подаривший всем людям животный вид, в исполнение желания Коппаня. Он же, вероятно, и стал причиной проклятия, пробудив возможность влиять на пространство у тех, кто был полон волей, первым обладателем которого стал Иштван. Его обгоревшая рука стала вместилищем силы, что переломила ход битвы и принесла победу.
Коппань был убит и четвертован. Его конечности развесили на четырёх разных замках в устрашение старому миру. А Иштван был коронован в тысячном году, ознаменовав этим не только появление Венгрии, но и приход в наш мир новой силы.
Силы, которую стали бояться и презирать. Силы, что даровала своим носителям только боль и отчаяние. И, тем не менее, она же была у всех тех людей, что перенесли лишения и силой одной только своей воли к жизни, могли пробить себе путь куда угодно. Её не было, к примеру, у наследственных монархов, которые ничего не сделали для власти. Но она была у Робеспьера и Наполеона, которые выковали своё правление сами. Она же вела и многих других великих людей, чья воля к власти была достаточно сильна.
Она есть и у некоторых простых людей, у которых она проявилась в моменты слабости и отчаяния. Таких людей, как мы с тобой. Им воля тоже приносит страдание и тоже дарует силы. Но раньше нас, тех кто не мог пробиться на верх, унижали, изгоняли и не считали за людей, боясь и наших возможностей,
