садится напротив вас, расставляет ноги как можно шире и зовёт одного или двух ублажать себя, пока остальные следуют её приказам и пробуют всё новые и новые позы. Многие просто не выдерживают нагрузок и умирают в процессе, но Сара никогда не останавливается. У неё большой аппетит. И не остановилась бы, если бы тебя брали сразу четверо или пятеро, в первый же твой раз. Ты ведь только и делала, что ждала чего-то подобного, верно? Ты течёшь, даже когда я просто говорю об этом.
Заро высовывает из неё пальцы и показывает ей. Затем обтирает их о повязку и снова жестко целует, придавливая к мягкому и тёплому сидению машины.
– Но ничего такого не произойдёт, – его пальцы смыкаются на шее Кары, – ты моя. Моя, понимаешь?
Он усмехается и зарывается в её растрёпанные волосы.
– У тебя были пятна на лице, ты потеряла сознание, это из-за вещества, что я передал тебе вместе со своей слюной, когда мы были в купальнях. Не беспокойся, скоро оно окончательно выйдет из тебя и перестанет доводить до обмороков. Но, ты ведь мой подарок, точнее, разумеется, лишь один из них, не настолько ты дорогая вещь. Я вызвался всё исправить или найти тебе замену. Было бы неловко подарить неисправную вещь и заставлять ещё и сверху тратить усилия, чтобы чинить. Конечно, туда ты больше не вернёшься. Честно говоря, ты больше не вернёшься вообще. Всё, что ты представляла это время, не сбудется.
Он срывает с неё одежду.
– Будет намного хуже.
Заро отрывается от неё только у дома, когда его отвлекают звонком.
Он раздражённо и коротко отвечает на вопросы, запустив в её волосы горячую руку.
– Моя новая невеста очень… настойчивая, – ухмыляется и выходит из машины, оставив Кару с завязанным ртом ждать, пока его человек отвезёт её к чёрному ходу, и уже оттуда выведет и отдаст прямо в руки одного из слуг.
«Новая невеста?»
Немой вопрос остаётся на улице, переступив порог злополучного дома во второй раз, её эмоции деревенеют, силы кончаются.
Становится всё равно.
Её ведут в ванную комнату и там делают укол в шею.
Просыпается Кара в тёмной и тёплой комнате, на кровати, со связанными руками и ногами, с мягким шариком во рту.
Глаза привыкают к темноте, она видит очертания мебели, тёмные и плотные шторы, скрывающие окно и малейший свет за ним.
Дёргается, но безуспешно.
Хочется пить и плакать. Но ни одно, ни другое невозможно. Глаза сухие, наверное, она умерла в тот момент, когда ей сказали, кто посчитал её своей невестой.
Она чувствует, что не может злиться.
И сопротивляться – тоже.
Несколько часов полудрёму прерывают глухие мысли, пока не открывается дверь, а затем не зажигается мягкий, но всё равно режущий глаза свет.
Заро заходит с подносом и улыбкой.
Он садится рядом с Карой, высвобождает её рот и даёт отпить воды из графина.
– Как ты себя чувствуешь?
Она не смотрит на него и не отвечает.
– Вижу, что тебе лучше. Из тебя окончательно вывели то… средство, помыли, дали отоспаться. Надеюсь, не сильно мешало это, – он указывает на её связанные руки, – мне нравится, когда остаются следы. Поешь, ты, должно быть, очень голодна, а я подожду.
Её освобождают.
И Кара ест, мелькает мысль о том, что не нужно торопиться, хорошо бы оттянуть время и насладиться единственным, чем возможно в её ситуации. Но не выходит. Она давится, пачкает пальцы и волосы в каше, не пытается есть красиво, хоть и могла бы даже сейчас. Если бы не потеряла надежду.
Больше она не будет пытаться ему понравиться.
Восхитить.
Влюбить в себя.
– Надеюсь, – поднимает на него взгляд впервые за это время, – тебе нравятся трупы.
Он растягивает тонкие губы в ухмылке:
– Надеюсь, тебе нравится боль.
– Ты будешь желать только меня, – Заро сметает на пол поднос с едой, не дав Каре доесть, не выдержав её вида. – Ты перестала стараться, почему? Я буду с тобой так же… щедр, как и ты со мной. Ты должна меня радовать.
Кара усмехается, к щеке прилип грязный от каши локон. Она подтягивает к себе колени, наблюдая за драконом с заметным отвращением.
– Я больше ничего тебе не должна! В тот момент, когда ты решил избавиться от меня, я перестала иметь к тебе отношение.
Он смеётся.
– Лицемерная тварь! Улыбалась мне, с таким удовольствием заглатывала член, м? Только потому что хотела расхаживать тут в шелках? Быть как Сара? Прославить свою нищенскую семью отбросов?
Кара качает головой.
– Я бы отказалась, но у меня не было выбора, я не хотела быть здесь! Я хотела нравиться кому-то, чтобы кто-то нравился мне, ухаживал, предложил создать семью… Тебе знакомо такое вообще?
Она вцепляется в простыню, и ткань рвётся под её ногтями.
– Ты не прошла испытание, кто тебе виноват!
От него начинает исходить жар, волны горячего воздуха, что больше не пугает её.
– Ты сделал так, чтобы я не прошла, ты так решил!
– В любом случае, это рулетка, и если тебе не везёт, умираешь. Все это знают, никто не возвращается. Тебе не стоило рассчитывать на что-то с самого начала, видела своё лицо вообще? Была бы ты умнее, была бы благодарной.
Кара всхлипывает, скорее от всего, что с ней произошло, от навалившейся, оглушительной тяжести, не от этого дурацкого разговора.
– Зачем ты это делаешь? – шепчет она. – Просто убей меня. Я не могу так больше.
Заро подходит к ней – высокий, сильный, горячий в прямом смысле и с пронзительным, будоражащим взглядом.
Кара касается его руки и сжимает.
– Пожалуйста. Почему я?
Заро садится рядом, убирает с её лица волосы, поддаётся ближе и глубоко целует, сдавливая шею горячими, жёсткими пальцами.
Кара дёргается, но в конце концов отвечает на поцелуй.
– Ты тупая дрянь, да? – тянет Заро, кивая самому себе. – И это неимоверно бесит. Думаешь, я не хотел убить тебя? Мне нельзя тебя здесь держать! Посмотри на меня. Скажи, что благодарна мне за это.
– Нет.
Он выдыхает, будто устало и опрокидывает её на кровать.
– Сама это выбрала.
Заро связывает её по рукам и ногам, вставляет в рот шарик с видимым сожалением, бросая что-то о её «сладком ротике».
Он разглядывает её в этом положении, распятую, в шёлковом нижнем платье чёрного цвета, таком же, что был на ней в ночь посвящения, с диким взглядом, полным боли.
Кара готовится к чему-то ужасному в то время как он… завязывает ей глаза.
И целует в шею.
Кара не знает, откуда взялись силы, но она
