будешь. Твоего отца, Богдан! Ну и что за мысли у тебя в голове? А мысли чертовски странные. Если вдуматься, это я вторгся к ней домой, выбил глаз и теперь нервирую своим присутствием. Ладно… ЛАДНО! Она научила меня, как добыть воды, она не трогает меня, значит, проявим немного доброжелательности, как сосед к соседу.
Я аккуратно обошел тушку многоножки. Мои движения вначале расценили как угрозу, ведь я занес клинок для удара.
— Кл! — приготовилась к бою богомолиха, но потом я отчетливо прочитал у нее вполне человеческую эмоцию удивления.
Разрезаю добычу пополам. Кровища брызгала, раздавался звук чавканья отделяющегося мяса. Мне не было противно, однажды работал мясником, дело привычное. Схватив половину туши, я кинул ее в сторону Зеленой.
— Кл? — посмотрела она на мясо, затем на меня.
— Бери, пока не передумал… — сплюнул я.
Еще пара секунд… жест доброй воли был схвачен и волоком оттараканен куда подальше. Теперь мы в расчете.
Я уселся напротив остатков. Истекающая кровью плоть действительно вызывала обильное слюновыделение. Ну… Я оторвал кусочек. Дышал через нос. Если сдохну в конвульсиях от пищевого отравления, хотя бы этого никто не увидит. Раскрыл пасть. Откусил. Пережевал, проглотил…
…
…
Вкусно! Чтоб меня, как же вкусно! Желтая кровь была сладкой, как мед, а мясо многоножки походило на курятину. На моих глазах разорванная мерзкая туша превратилась в шведский стол. Я жадно продолжил пир. Насыщение… Нет лучшего чувства, чем заполненный желудок. Опершись на руки, я запрокинул голову, довольно выдохнув.
— Огонь не нужен, — вытер я рот. — Есть можно и так.
Так кто же я теперь? Что за ты за существо, Богдан?.. Уро-Зот.
Понимаю, глупо думать об этом сейчас. Но я определенно мужчина. Гениталии на месте… Значит, такие, как я, и те, что участвовали в сражении, делятся по половому признаку. Жуки-люди. Я еще разок осмотрелся по сторонам. У них есть города, они разумны. Есть ученые, как Док. Бросил взгляд во тьму, где должен быть потолок. Видимо, я упал вниз столь глубоко, что угодил на необжитую территорию. Допустим, на этаж вниз. Значит, теперь надо подняться аж на восемь вверх. Но единственный путь вперед идет через территорию волкпауков. Как бы я ни старался найти лазейку, их граница охватывает всю пещеру. Прорываться с боем? Нет, точно нет. Мне нужно научиться передвигаться как они, бесшумно. Я уверен, это мне по силам.
Хм. Я прикоснулся к глазам.
Это тело… Оно способно к адаптации. Но как вызывать эти метаморфозы? Глаза привыкли к тьме, а потом и вовсе приспособились. Единственный способ проверить наверняка эту безумную теорию… Я нашел сгусток плоти под очередной шляпкой.
— Эй, говно! — специально наступил я на хрустяшки. Да, эти создания ориентируются по звуку, они слепы, выжидают. И вот: сопля выхаркивается вниз, но там никого нет. Перерубаю «нить», кусок, шипя, падает, остальное затягивается обратно. Учащенно дышу. Тупорылая затея! Окунаю ладонь в остатки жижи.
— Ар-р-р! — Я сразу отшатнулся назад, держась за предплечье. Жжется! Клубы пара исходили от руки, вновь я упал на пятую точку. И теперь, приготовившись морально, просто терпел невыносимую боль.
Пальцы почернели, конечность свело судорогой. Когда начало отпускать — снова хруст, снова сопля, снова перерубаю, окунаю.
— Сучье вымя! — процедил я сквозь зубы.
Садомазохист Богдан делал это несколько часов кряду. В какой-то момент из глаз даже потекли слезы. Вот настолько мне было больно! Но в шестой заход «процедуры»…
— М? — моргнул я. Боль исчезла.
Моя рука по локоть погрузилась в эту жижу, но я ничего не чувствовал. Чернота исчезла, а я видел, как хитин на теле приобретает багровый оттенок.
— Ох, черт… — получилось! Я… Я адаптировался! Так и хотелось прокричать: «Эволюция, детка!»
Но, чтобы убедиться наверняка, я встал прямо под сгусток плоти, приготовился, напряг ноги.
— Кушать подано!
Сопля впилась в плечо. Я боролся, не давая поднять себя. И ничего не чувствовал! Хе-хе-хе! Просто бесцветная жижа, неприятно стекает по телу, но ничего больше. Какие у меня пределы? К чему еще я могу приспособиться?
Пока я думал, меня уже потянули наверх. Но теперь без капли страха я, перерубив силки, приземлился на ноги. Размял шею. Яд. Яд волкпауков. Если я хочу пройти через их территорию, нужно подготовиться. Я полуобернулся, взглянув в сторону их угодий. Мне был нужен живой экземпляр, нужен его яд.
Охоту на охотников…
…объявляю открытой.
Глава 6
Странный поворот
Через несколько дней — а я буду считать каждый сон как прожитый день, — наловчившись в поимке кругляшов как пропусков к озеру, я утолил жажду и клинком срезал кусочки гриба. Резал до тех пор, пока не получилось подобие чаши. Кстати, я попытался съесть кусочек шляпы великана, как и траву, и вот тут меня моментально вырвало. Нет, в мой рацион входило только мясо. Конечно, я попытался «адаптироваться», но после одиннадцатой блевотины решил, что пищеварение живет по своим законам. Еще заметил — а не заметить не вполне нормальную деталь своего обмена веществ было невозможно, — я не хочу в туалет… Ну вот вообще ничего. Ем, пью. Но нет даже намека на зов природы. Ладно.
Итог работы. Три плотных… кривых… неказистых емкости все же получилось сделать. Две из них я заполнил водой, одну оставил для особого коктейля.
По поводу моей главной соседки. Зеленую теперь я видел куда чаще. Да, мы сохраняли дистанцию, но явная агрессия сменилась холодной войной. Она разрешила мне делить с ней эту территорию и теперь даже оповещала меня, когда наступала моя очередь охотиться. Умная. Даже слишком для богомола-переростка.
Я мысленно попрощался с Матильдой. Ага, я даже дал ей имя. Почему Матильда? Была у моего друга сторожевая собака. Злая сука, но она все понимала и, порычав, иногда позволяла себя гладить. Кто вообще в здравом уме назовет собаку Матильдой?.. Кхм, не отвлекайся!
Глубоко вдохнув через нос, я встал перед расчищенным полем. Никакого ветра, прорастающая трава и ягоды неподвижно тянутся вверх. Несколько кристаллов отливают зеленым.
А тут даже красиво. Дикое место без людей.
Пока я пробирался вперед, новые воспоминания о прежней жизни нахлынули, стоило отдернуть очередные заросли.
— … Вот он, красавчик, — давил лыбу мой папаша. Взял оленя на прицел.
Кругом снег, лесная тишина. Я еще совсем маленький пацан, мне страшно, некомфортно, я не хочу быть здесь. Я знаю, что этот выродок обязательно выкинет какую-нибудь дичь.
—
