В поездках я также повидал других диких животных – морских львов, выдр и тюленей. На южной стороне залива Принс-Уильям находится особенный остров, на котором обитают сотни ластоногих, издающих громкие и пронзительные звуки. Они лежали на скалах, кричали и шумели, пытаясь заставить нас уйти или, может быть, предупреждая друг друга об опасности приближения человека-каякера. Или, может быть, пытаясь привлечь самца для какого-то действа в послеобеденное время либо просто переговариваясь о какой-нибудь ерунде с племенем тюленей с соседней скалы. Какой бы ни была истинная причина, они использовали свой голос на всю катушку. Я бы не хотел иметь таких соседей. Но на фоне открытого океана они смотрелись круто.
Наши наблюдения за дикой природой не ограничивались морем и сушей. Мы наблюдали и за птицами: за интересными тупиками, похожими на летающих пингвинов; за многими разновидностями соколов и ястребов; за белоголовыми орланами, многие из которых были с величественными и мощными черными телами и характерными белыми головами. Мы шутили, что их было столько же, сколько комаров. Я помню, в детстве считалось, что увидеть белого орлана было большой удачей, ведь такое случалось крайне редко: обычно их можно было увидеть только в зоопарках. Но на Аляске они были везде. У них очень характерный пронзительный и резкий охотничий крик, который совсем не соответствует их впечатляющей внешности. В первый раз, когда я увидел одного из них, я был сильно взволнован, но через несколько дней наблюдение за белоголовыми орланами стало привычным делом.
Я никогда не воспринимал это как должное, как и прекрасную полную луну или небо, такое ясное, что можно увидеть Млечный путь, или огненно-красный закат. Я старался наслаждаться каждым явлением и ценить каждое из них.
Погода особенно важна, когда вы выходите в море на каяках в залив Принс-Уильям. Чрезвычайно важна. В первой поездке она была очень хорошей, такую погоду ненавидят инструкторы. Но на эту поездку я не мог пожаловаться, поскольку несколько дней были прекрасные и солнечные. Затем какое-то время было прохладно и облачно. В последние дни непрестанно моросил дождь, только один непрекращающийся дождь. Я считал себя очень счастливым, потому что группу, которая отправилась в такую же поездку после нас, преследовала ужасная погода, хотя я уверен, что инструкторы были счастливы.
Когда несколько лет спустя я вернулся в эти края с экипажем 42/43 экспедиции, погода была совсем другой. Каждую минуту десятидневной поездки шел дождь, только половина одного из всех дней была без дождя. Когда мы разбили наш первый лагерь, погода была суровой, с сильным ветром и дождем. Бурное море делало каякинг невозможным. Несколько дней мы просто сидели в лагере и ничего не делали. Потом пришла большая лодка, чтобы забрать нас и отвезти на север, к более защищенному фьорду. В течение нескольких часов путешествия на этой лодке светило солнце! Но когда мы прибыли в наш новый лагерь, снова пошел дождь. Мы смогли выйти в море на каяках, несмотря на это. Однако через несколько дней начался сильный шторм. Это было уже перед самым концом поездки, и нам предстояло решить, что делать дальше – переждать шторм на месте, уехать в новый лагерь или объявить победу и завершить поход раньше запланированной даты ее окончания.
Я голосовал за то, что мы должны собраться и уйти. По прогнозам ожидался шторм ураганной силы, и мы, по сути, будем прятаться в палатках в нескольких сотнях футов от берега, надеясь, что на нас не упадет дерево. Но большая часть группы хотела выстоять, доказав, что мы можем справиться с трудностями, что мы и сделали. В конце концов, это сработало, никто не пострадал, и мы отправились домой через несколько дней. Но этот инцидент подтвердил мне важность урока по управлению рисками, который я усвоил за время своей работы в НАСА: если вы принимаете решение, и все работает, это не значит, что вы сделали правильный выбор. Это явно видно на примере программы «Спейс Шаттл», которая осуществлялась в течение многих лет при том, что постоянно выявлялась неисправность в топливном баке; она продолжала реализовываться до тех пор, пока во время последнего полета «Колумбии» эта неисправность не привела к аварии и гибели экипажа. И то, что мы пересидели ураган в диких условиях Аляски и выжили, вовсе не означает, что решение остаться было правильным; возможно, нам просто повезло. Конечно, мне, скорее, повезет, чем я буду в чем-то хорош, но здесь есть важный урок: постоянно анализируйте свои решения, принимайте во внимание не результаты, а факты, известные на тот момент.
Морской каякинг оказался гораздо более тяжелым в физическом отношении, чем я думал. Грести на байдарке по открытому морю с одного острова на другой было тяжелой работой. Нам пришлось пройти несколько фьордов, которые действовали как аэродинамические трубы. Один день был особенно суровым: пришлось грести против ветра и волн. У нас были одноместные и двухместные каяки. Я несколько дней был в паре с Леландом Мелвином. Мне не потребовалось много времени, чтобы осознать свою удачу. До того, как стать инженером, а затем астронавтом НАСА, он был принимающим в НФЛ (Национальная футбольная лига). Отличный партнер для плавания на двухместном каяке! У меня есть прекрасная фотография, на которой я сижу сзади и расслабляюсь, пока Леланд гребет изо всех сил, оставляя далеко позади и «в пыли» из водных брызг других, гораздо более опытных (т. е. более старших) каякеров. Как говорится: «Работай лучше, а не больше». День совместного сплава с Леландом был самым счастливым в моей короткой карьере каякера.
В один прекрасный день мы сплавлялись на каяках по фьорду, проходя юго-западную часть нашего маршрута. Мы заметили что-то большое на пляже, находившемся примерно метрах в восьмистах от нас. После быстрого опроса группа решила проверить, что это. Чем ближе мы подходили, тем более странным выглядел этот предмет, похожий на грузовой трейлер от 18-колесного грузовика. Когда мы добрались до берега, стало ясно, что это был кит. Он находился на берегу уже в течение длительного времени. Когда мы вылезли из наших каяков и приблизились к животному, две вещи поразили меня. Во-первых, вонь. Это был сильнейший смрад, который я когда-либо встречал в своей жизни. Он был просто ужасен, сочетание запахов разложения и гнили, испорченной еды и еще какой-то мерзости, и это чувствовалось на расстоянии почти ста метров. Во-вторых, туша двигалась, напоминая тарелку с трясущимся желе. Когда мы приблизились, стало понятно почему. Личинки. Миллионы, может быть, миллиарды. Полчища белых личинок питаются этим огромным трупом. Вонь и общая картина были настолько отвратительными, что мы провели там всего лишь несколько минут, отдавая дань уважения этому гигантскому в прошлом великолепному морскому существу. Я не знаю, что это был за кит, определенно не косатка, потому что он был слишком велик. И мы не знали, как долго он там находился. По-моему, около года, потому что разложением было затронуто более половины туши, но все еще оставалось очень много тонн биомассы и костей. Цикл жизни в дикой природе – смерть, падальщики как звено пищевой цепочки, и жизнь – все это на фоне пронзительной красоты первозданных пейзажей Аляски. Еще одно серьезное напоминание о суровой реальности выживания.
Несмотря на то, что мы шли по морю на каяках, лед был везде. Несколько раз мы разбили лагерь недалеко от ледников, которые сходили в море. Нахождение рядом с такими ледниками производит сильное впечатление: они громадны и холодны. Воздух остывает при соприкосновении со льдом, и, находясь вблизи ледника, вы можете почувствовать, что он на 10 градусов холоднее, чем на расстоянии нескольких километров. Наибольшее впечатление производит звук, который возникает, когда от ледника откалываются массивные айсберги, затем падающие в море. Этот звук навязчиво звучит в ушах, звук мучительного отрыва тонн льда от материнского ледника, сопровождаемый огромным всплеском воды и продолжительным ревущим громом. И это происходило через каждые несколько минут. И днем, и ночью. Как будто ледник был жив и готовил армию к битве. Конечно, весь этот лед, падающий в океан, означал, что айсберги были повсюду. Было круто грести рядом с огромным айсбергом. Можно было постучать по нему своим веслом; он был крепким, как гора. Лед был белым снаружи, но внутри зачастую ярко-синим. Края айсбергов были очень острыми, и если бы я был капитаном корабля, то предпочел бы не приближаться и обойти его стороной. Помимо шума от падающего льда и айсбергов были еще и волны. Чем ближе мы подходили к леднику, тем выше становились гребни, а плавание для небольших каяков – более опасным. За айсбергами, как за медведями или за запуском ракеты, приятнее наблюдать издалека. У меня не было желания слишком близко подплывать к этим горам изо льда, обломки которого с треском падали в море.
