в школу ключи от квартиры (как и в «прошлый» раз). Теперь она «куковала» под дверью, оправдывая свою фамилию. Я нарочно громко шаркнул ногой. Кукушкина услышала мои шаги. Лена оторвала взгляд от страницы – повернула ко мне лицо. Я не сдержал ухмылку. Соседка мне и раньше напоминала маленького хищного зверька (горностая или куницу). Сейчас же я вспомнил те свои прошлые сравнения, даже не отправляя «запрос» в память – лишь взглянув на острый нос девчонки, на её карие блестящие глаза (похожие на тёмные бусинки) и на торчавшие из-под жидких прямых волос маленькие оттопыренные уши.
Громко поздоровался.
Соседка с печальным вздохом ответила на моё приветствие.
– Опять ключи забыла? – сказал я.
Кукушкина кивнула – разбросала по плечам косички.
– Опять… – ответила она.
Закрыла книгу, поправила узел пионерского галстука. Попыталась прикрыть подолом школьного платья колени, но не смогла. Почесала свежую царапину на ноге.
– Или… потеряла, – добавила Лена. – Папа меня убьёт. Это точно.
Она встала с корточек, выпрямила спину. Взмахнула рукой – отбросила на спину косички. Такой я её и запомнил «тогда»: худющей, тонконогой и тонкошеей семиклассницей.
– А там Барсик, – сказала Кукушкина. – Один. Голодный.
Она покачала головой и добавила:
– Нассал, наверное.
Шмыгнула носом.
– Папа… расстроится, – сказала Кукушкина.
«И ещё как расстроится», – мысленно подтвердил я её предположение.
Тут же отыскал в памяти образ её толстощёкого родителя. Припомнил, что Кукушкин едва ли не каждые полчаса по вечерам выходил на нашу лестничную площадку (в трениках с вытянутыми коленками и в майке-алкоголичке, не полностью прикрывавшей его большой выпирающий живот) и дымил здесь сигаретами. Запах табачного дыма легко проникал к нам в квартиру – моя мама от него чихала. Мой отец едва ли не еженедельно ругался с соседом по этому поводу (до того, как уехал в Первомайск). После этих скандалов Кукушкин на сутки или на двое прятался в своей квартире. Но вскоре снова выползал в подъезд с сигаретой – будто нарочно дразнил моего отца. «В этом августе он и окурки бросал около нашей двери, – вспомнил я. – Знает, что папы сейчас нет в городе».
Я взобрался на пятый этаж, поравнялся с соседкой. Отметил, что девчонка лишь казалась длинной – из-за худощавого телосложения. Но в реальности её лоб с прилипшими к нему влажными тёмными волосками маячил на уровне моего подбородка.
– Что читаешь? – спросил я.
Указал на книгу в руке Кукушкиной.
– Стихи, – сказала Лена.
Она показала мне скромно оформленную серую обложку. Я склонил голову, поправил очки. Прочёл: «А. Солнечная. Рисунок судьбы: избранные произведения».
Поинтересовался:
– Любишь поэзию?
– Очень люблю, – ответила Кукушкина.
И вдруг заявила:
– Ванюша, а ты заходи к нам в гости! Ну… иногда.
Щёки девчонки порозовели, но Лена не отвела взгляд.
– У нас дома много разных книг, – сообщила Кукушкина. – Сможешь брать их… если захочешь.
Она взмахнула короткими ресницами и протараторила почти без пауз:
– Ты же знаешь: моя мама в книжном магазине работает. И каждую неделю приносит новые книги. Она говорит, что книги всегда будут в цене. Они уже не помещаются у нас в шкафы. Папа прячет их в коробки и ставит в углу гостиной. Там уже такая гора коробок скопилась, что можно свой магазин открывать!
Она взмахнула книгой – показала высоту «горы». На запястьях девчонки я заметил следы от кошачьих когтей. Усмехнулся: представил, как обрадуется моим визитам за «ценными» книгами толстощёкий курильщик Кукушкин.
Сказал:
– Мне сейчас не до книг, Лена. Я учусь в выпускном классе. К экзаменам готовлюсь.
Развёл руками.
– Не время читать стихи, – сказал я.
Дипломатом указал на дверь за спиной соседки.
Спросил:
– Долго собираешься тут сидеть? Когда придут твои родители? Если хочешь, подожди их у меня в квартире. Напою тебя чаем, если захочешь. Там у нас оладьи остались – мама утром их напекла.
Девчонка радостно встрепенулась. Даже шагнула в направлении моей квартиры. Но вдруг, словно о чём-то вспомнила – погрустнела, жалобно скривила губы, помотала головой.
– Нет, – сказала она. – Не могу, Ванюша.
Кукушкина шмыгнула носом. Заглянула мне в глаза – преданно, будто верный пёс. «Вспомнил», что она часто на меня вот так смотрела – удивился тому, что раньше не замечал этих её взглядов.
– Папа скоро придёт, – тихо, едва ли не шёпотом сообщила Лена. – А там… Барсик…
«…Нассал», – мысленно добавил я. Память напомнила, какие огромные лужи создавал этот маленький комок шерсти по имени Барсик. Я тут же пометил в уме, что сейчас же уберу с пола моей спальни ковёр.
– Ну, как хочешь, – сказал я.
Кукушкина дёрнула плечами, обижено оттопырила губы. Переступила с ноги на ногу. Я сверился со «сценарием» сегодняшнего дня – узнал, что её папаша нагрянет с работы примерно через четверть часа.
Сказал:
– Но если передумаешь – заходи.
Лена кивнула.
– Спасибо, Ванечка, – сказала она.
Девчонка улыбнулась.
Я посмотрел на запертую дверь в квартиру Кукушкиных, за которой сейчас дожидался хозяйку маленький пушистый котёнок. Снял с шеи шнурок с ключом. И подумал: «Прости, Барсик. Но сегодня ты снова будешь летать».
* * *
В прихожей меня встретил запах маминых духов.
«Скоро к нему добавится табачный дым», – вспомнил я.
Мысленно пропел: «Я календарь переверну, и снова третье сентября…»
Сбросил ботинки, повесил на крючок куртку. И задержался около зеркала. Моё отражение за день почти не изменилось – лишь растрепалась причёска. Но в прежнего седовласого мужчину я не обратился. Остался юным очкариком. Я усмехнулся, пальцем начертил на лбу воображаемую молнию. Не вспомнил, продавались ли сейчас такие же оправы для очков, какую носил киношный Гарри Поттер. «Да и какая разница, – подумал я. – Хроноаборигены не поймут этот прикол». Отыскал в памяти информацию о том, что первая книга о Джоан Роулинг о приключениях юного волшебника появится в продаже только через шестнадцать лет; а кино о Гарри Поттере выйдет на экраны четвёртого ноября две тысячи первого года (в Великобритании).
«Можно и поторопить это дело», – мысленно заявил я. Книги Роулинг я читал – при желании, воспроизведу их русский перевод дословно (в двух вариантах). Помнил я и пока не написанные романы Стивена Кинга. Сообразил, что в моей голове сейчас хранилась настоящая электронная библиотека. Прикинул, как бы восприняли нынешние читатели творчество того же Сергея Лукьяненко. Выудил сведения о том, что первый рассказ Сергей Васильевич опубликовал в восемьдесят восьмом году (так утверждала Википедия). Подумал: «А может, помочь ему?» Был уверен: мои собственные творения в СССР сейчас точно не напечатают. Хотя и не сомневался, что многие советские граждане наверняка бы заинтересовались моими историями «для взрослых женщин».
– Вот только
