и махнул лапой:
– Да что уж скрывать! Молодость, любовь… Эх! Знаете, как это бывает…
– Не знаем! – хором воскликнули Витя и Васька.
Баюн смутился:
– Ну, в общем, влюбился я. Она вся такая беленькая, пушистая. Богиня, а не кошка. Не устоял. Серенады ей пел, мышей к ногам складывал. А она, как оказалось, в меня не влюбилась.
Было заметно, что воспоминания огорчают его. Взгляд потух, шерсть потускнела.
– Вот и вернулся я к железному столбу – ждать Ядвигу. Уговор у нас с ней был там встретиться. Ждал, ждал, вас вот дождался.
– Хорошо, что дождался. – Васька снова погладила его по голове.
Баюн замурлыкал от удовольствия.
Через несколько часов, когда путники успели сильно проголодаться, на горизонте возник высокий холм с городом, обнесённым частоколом.
– Прибыли! Перед нами Китеж-град, – объявил Баюн. – Вон та крыша, что ярче всех сверкает, – дворец царя Ивана. Нам туда и надо.
Витя вдруг понял, что трусит. Как-то примут его бабушка и дедушка, поверят ли? К тому же ему сильно хотелось есть, от этого подташнивало. Но деваться было некуда. Не зря же они столько шли!
Друзья направились к забору и вошли в распахнутые ворота. Баюн повёл ребят по улицам, вымощенным деревом. Витя с Васькой, несмотря на усталость, глазели по сторонам да восхищённо ахали. Даже все опасения у Вити из головы вылетели. А восторгаться тут было чем. Дома стояли все ладные, собранные из толстых брёвен. Окна обрамлял резной подвес, такой же вился вдоль скатов. Каждый дом был обнесён невысокой изгородью, за которой пылали высокие мальвы, цвёл нарядный дельфиниум, благоухала пышная герань. Важно прогуливались пёстрые куры с грозным петухом, шипели гуси. По улицам сновали лоточники, торгующие леденцами на палочках и сладким квасом, носилась детвора, запуская летучего змея.
– Это ещё что, – важно заметил Баюн, – вы бы на рынок заглянули, увидели, что там творится. Какое молоко, какие сливки, а сметана!.. А свежая рыбка, а парное мясо… Я ведь в последнее время одними полевыми мышами питался. Но что поделать, дела важнее.
Дорога резко петляла между домами. Наконец она вильнула влево и упёрлась в каменную площадь, посреди которой стоял царский терем. Он словно сошёл со страниц сказки: на его ставнях пылали яркие цветы, будто настоящие. Башенки были подшиты подзорами лазоревого, малахитового и малинового оттенков. Из светёлки дверь выходила на балкон, украшенный резными балясинами. Венчал терем золотой петушок.
– Скорее, – позвал Баюн.
– Подожди, пожалуйста, – попросила Васька, – дай полюбоваться.
Витя обрадовался передышке: нужно настроиться на встречу. Как же страшно и волнительно! Слишком много для одного мальчика. Наконец он решился и шагнул к высокому крыльцу. Как по волшебству, дверь открылась, и они попали в прохладные сени.
– Слушай, – поинтересовался Витя у кота, – а почему нигде охраны не видно?
– А петушок на что? – ответил Баюн. – Если какой враг возле границ появится, сразу сигнал подаст.
– Понятно теперь.
Из сеней, где стояли широкие лавки, толкнули тяжёлую дверь и угодили в горницу. Деревянные стены без отделки, массивная доска на полу, тёмные балки под потолком – Витя будто снова попал в дом бабы Яды. Но на этом сходство заканчивалось. Горница была поделена высокой аркой на две части. В передней находились кованые сундуки, на которых лежали расшитые золотом подушки. Рядом стояли невысокие столы. В дальней части располагался кабинет. Там за дубовым столом на массивном стуле сидел царь Иван и внимательно читал письма.
Витя удивился: он думал, что дедушка совсем старый. А царь Иван оказался достаточно крепким. Голова у него была гладко выбрита, зато росла окладистая борода. Рядом сидела бабушка – Марья-искусница. Несмотря на возраст, бабушка выглядела настоящей красавицей. Невысокого рос-та, худенькая, с прозрачными васильковыми глазами и длинными русыми косами. Только небольшие морщинки, разбежавшиеся лучиками от глаз, указывали на возраст. Царь Иван разбирал почту, а бабушка Марья ему помогала. Они настолько увлеклись, что не заметили гостей.
Витя откашлялся и, набравшись смелости, произнёс:
– Здравствуйте!
Дедушка с бабушкой подняли головы, и царь Иван ответил:
– И тебе здоровья, молодой человек. Как звать-величать-то тебя? С чем пожаловал?
– Витя… то есть Виктор Иванович. То есть я Витя, а папу моего зовут Иван. Он Иван-царевич, ваш сын. А я ваш внук, значит.
Произнеся эту тираду, мальчик замер, растеряв все оставшиеся слова. Сердце испуганно примолкло, зато в ушах от волнения зашумело.
Царь Иван встал из-за стола, обошёл вокруг Вити и сказал:
– Не похож ты, Витя, на внука моего, извини.
– Может, я на маму похож, – с комом в горле ответил Витя. Сердце провалилось в живот и там недовольно заворчало. Стало обидно: каждый раз одно и то же.
Царь Иван решил объяснить:
– Ты камень за пазухой не держи, просто смотри и сам поймёшь.
Он закатал рукав рубахи и одну штанину, и вся горница озарилась светом.
– По колено ноги в золоте, по локоть руки в серебре, – добавил царь Иван.
– А у папы такого нет, – упрямо доказывал Витя.
Царь Иван опустил рукав.
– Так сын мой в человеческий мир попал, а там сказочный дар почти и не проявляется.
– А у меня его совсем нет. – Витя не уступал. – Меня, между прочим, и кикиморы проверяли.
– Проверяли, – подтвердила Васька, но царь Иван на неё и не посмотрел.
Наверное, долго бы они спорили, но тут бабушка Марья сняла какой-то портрет со стены и поднесла к Вите. И все сразу увидели, что это Витин портрет. Только у мальчика были серебряные руки, а ещё он носил очки.
– Кхм, – откашлялся царь Иван, – кхм. Так вот оно что…
Потом Витя долго им всё рассказывал. Царь Иван смотрел на него, словно никак не мог поверить, что у него есть внук. И уже не малыш, а вон какой парень, почти взрослый. И Васька рассказывала, и кот Баюн к ним присоединился. Тут в стекло кто-то постучал. Бабушка Марья открыла окно, и в горницу влетела Каркуша. Она громко поприветствовала всех и уронила на стол записку. Витя развернул её и прочитал: «Ты где? Мы очень волнуемся за тебя и Ваську. Напиши, всё ли с тобой в порядке, и отдай письмо Каркуше». И потом все долго писали ответ: и бабушка Марья, и царь Иван, и сам Витя, и Васька, и даже кот Баюн. А Каркуша в это время клевала царское зерно. Потом царь Иван вложил послание в берестяной тубус, привязал к лапке вороны, и та полетела обратно.
– Странно, как Каркуша сюда пробралась? – задал Витя мучивший его вопрос.
Царь Иван погладил бороду:
– Похоже, что у тебя не простая ворона, а вестник. Такие рождаются раз в
