надеждами и несбывшимися мечтами. В дальнем правом углу располагалась больница, где плачевно не хватало персонала и лекарств. Редкие счастливчики могли найти относительный покой в зданиях-близнецах, расположенных перед больницей. В них находились столовая и прачечная, и за работу там заключенные готовы были друг другу глотку перегрызть. Взгляд Чопры упал на знаменитый барак № 3, стоявший в нескольких метрах от столовой. Это были владения заключенных из банды Чохана.
Он помрачнел.
Он уже сталкивался с головорезами Чохана и считал их дикими зверями, не иначе. Для них даже центральной тюрьмы Мумбаи было мало.
Последнее, на чем он остановил взгляд, был округлый Анда-барак справа. Новенький тюремный корпус на девять одиночных камер предназначался для ВИП-гостей – заключенных особого режима.
Чопра проследовал за служащим в здание, окруженное высоченной рабицей. Внутри корпус, словно гигантский пирог, был разделен на девять кусков. Узкий коридор вел к круглому пространству в самом центре пирога, где скучающий охранник сидел за металлическим столом и почитывал «Маратхи Таймс».
Служащий что-то сказал охраннику, тот неохотно поднялся и проводил их к седьмой камере. Охранник набрал код на кнопочной панели, установленной на металлической двери. Она открылась, Чопра зашел в камеру, и дверь автоматически закрылась за ним.
Свет в камере был тусклый, и его глаза, все еще ослепленные солнцем, несколько секунд привыкали к полумраку.
Помещение было просторным и даже роскошным по сравнению с другими тюремными камерами. Пол раскрашен под мрамор, а широкая одиночная постель привинчена к стене. Был даже предусмотрен отдельный туалет. Стену над кроватью украшали постеры с болливудскими актрисами. Чопра подозревал, что их оставил здесь предыдущий жилец.
Чопра впервые оказался в Анда-бараке. Он знал, что там держат самых страшных преступников – главарей бандитских группировок или подозреваемых в террористических атаках. Судя по журналистскому расследованию, такие личности пускали в ход взятки и угрозы, чтобы жить припеваючи и за решеткой. Этот репортаж вдохновил по крайней мере одного человека напасть на дежурящих у входа охранников в надежде, что его арестуют и он сможет «наслаждаться шикарной жизнью заключенного, а не побираться на улицах». Коменданта тюрьмы в том же году арестовали по обвинению во взяточничестве. Его отпустили под залог и даже сохранили в должности до суда, которого можно было ждать годами.
На кровати, сгорбившись и схватившись за голову, сидел инспектор Шекхар Гаревал.
Чопра не видел Гаревала много лет.
Давным-давно они в составе одной оперативной группы выслеживали поставщиков нового синтетического наркотика, который сначала завоевал фешенебельные южные районы города, а затем и пригороды. В конце концов оперативная группа успешно выполнила задание, задержав несколько подозреваемых, связанных с организованной преступностью. Было изъяты крупные партии наркотика, и начальство отметило вклад Чопры и Гаревала. С тех пор они потеряли друг друга из вида. Чопра остался в участке Сахар, его вполне устраивало служить в районе, где он провел большую часть сознательной жизни. Гаревал же устремился покорять новые вершины.
Чопра помнил Гаревала как человека честолюбивого. Ради своих целей он готов был идти на компромиссы. Поэтому Чопра никогда не мог назвать его своим другом.
Наконец Гаревал отнял руки от лица, поднял голову и встал навстречу посетителю.
«Боже, что с ним случилось?» – подумал Чопра.
На Гаревале была стандартная форма исправительных учреждений Индии – белая с нашитыми черными полосами. Глаза заплыли, лицо все в синяках, и выглядел он намного старше своего возраста. Короткие седеющие волосы были взлохмачены. Гаревал не носил усов, однако подбородок его темнел от однодневной, как у пьяницы, щетины.
Гаревал глядел на Чопру, затем шагнул навстречу, исступленно сжал его в объятиях и разрыдался на плече.
Пораженный Чопра наконец выдавил:
– Ну же, Гаревал, возьми себя в руки, – это прозвучало грубее, чем он хотел. – Что происходит?
Гаревал отступил назад, вытерев лицо рукавом.
– Мне конец, Чопра. Теперь мне точно конец.
– Давай по порядку, – сказал Чопра. – Расскажи со всеми подробностями.
Гаревал кивнул, взгляд его был пустым.
– Я сам виноват. Если бы я не попросил дядю…
Чопра ждал.
– Если бы ты не попросил дядю о чем?
– Полгода назад анонсировали выставку драгоценностей короны, и я сразу понял, что тот, кому достанется эта работа, потом будет почивать на лаврах. Я про работу ответственного за обеспечение безопасности драгоценностей. Думал, если мне как-то удастся получить эту должность, то дальше жизнь – малина. Потому попросил дядю – ну, ты знаешь, того, кто работает на главного министра, – так вот, попросил его замолвить за меня словечко. Конечно, я обещал лах[6] рупий в благодарность. И еще лах – главному министру.
– Ну а дальше я узнал, что меня назначили ответственным за безопасность. Тут для меня настали все Дивали[7]разом. Не много-то мне пришлось там решать самому. Всякие эксперты по безопасности меня консультировали. Да и сам главный министр нанял бригаду «Форс Ван». Я сидел себе спокойно, координировал все. Не работа, а мечта.
Гаревал посмотрел на Чопру покрасневшими глазами.
– А теперь, когда все накрылось, я оказался виноват. Говорят, я все подстроил. Я украл корону с «Кохинуром»!
Чопра глубоко вздохнул.
– А это так?
Лицо Гаревала исказилось от муки:
– Да как ты можешь меня об этом спрашивать? Клянусь своими детьми, я ни при чем.
– Тогда почему же тебя обвиняют?
– Не знаю. Говорят, что я знал все меры безопасности и понимал, как их обойти. Говорят, я сам просил эту работу. И планировал все это с самого начала.
Гаревал выглядел так, будто вот-вот разрыдается снова.
– Меня подставили, Чопра. Им нужен козел отпущения, вот меня им сделали. Это смертный приговор!
– Это чушь! Тебя же обвиняют в краже, а не в убийстве.
– Ты что, не понял? Это международный скандал. Им же нужно показать, что они принимают меры. Скажут, что я организовал кражу, и заставят молчать. Нож в спину. Или такое удобное «самоубийство». Меня отсюда ни за что никогда не выпустят. Мне не жить. Только если кто-то не найдет настоящих грабителей.
– Почему ты думаешь, что они их искать не будут?
– Да они сами не скрывают этого. Пока все держатся, но с каждым днем давление усиливается. Рано или поздно они тихо замнут это дело и заявят всему миру, что их расследования подтвердили, будто я и есть грабитель. И тогда мне крышка.
– Но раз ты этого не делал, они не найдут корону и не смогут на тебя все повесить.
– Зато у них будет виновный. Вот почему живым мне отсюда не выбраться. Объявят, что я виноват в краже, и закроют мне рот. Даже если потом обнаружится настоящий грабитель, скажут, что я был сообщником. Ты же знаешь, что я прав.
Чопра подумал над словами Гаревала и спросил:
– Почему ты мне позвонил?
– А кому еще мне было звонить? Из полиции мне никто не поможет. Мне ведь даже не разрешают иметь адвоката – говорят, что я
