Книга Тирания веры - Ричард Суон

прежде не видела столько питейных заведений. Под них отводились целые улицы. Население Совы, раздувшееся благодаря приезжим, было огромно, и все эти люди нуждались в еде, стойлах для лошадей, жилье и выпивке. Когда палаты, и гильдии, и биржи, и торговые дома, и литейные, и кожевенные мастерские, и аптеки пустели до следующего дня, начинался ночной цикл этого вечного карнавала. Казалось, что жители Совы, коренные и нет, попадали в порочный круг, из которого не могли вырваться: каждую ночь они пьянствовали, танцевали и распутствовали, а каждый день – трудились.

В тот миг ночная жизнь пленила меня. Мы шли по булыжной мостовой, вдыхали запахи экзотических блюд и напитков, висевшие в теплом ночном воздухе; прислушивались к разговорам, которые велись на самых разных языках; глазели на сованцев, наслаждавшихся играми и танцами на улицах, – и все это так захватывало. Несмотря на опаску и, несомненно, благодаря вину, которое разлилось по моим венам, город очаровал меня. Казалось, нет конца тем удовольствиям и ощущениям, которые он мог нам предложить.

Наконец мы добрались до «Врат Волка» – иронично названного паба, над которым возвышалось деревянное подобие его тезки. Фасад заведения выходил на просторную площадь, где светлокожий хаунерец и темнокожий выходец из Южных равнин дрались друг с другом на потеху толпе. В воздухе висел звон монет, которые бряцали в руках, кошельках и о мостовую. Слышались крики, звон разбитого стекла, а затем – насмешливые и одобрительные возгласы.

Брессинджер провел нас в паб. На меня обрушился гвалт голосов, запахи людей и прокисшего пива. Толпа грела воздух лучше любого огня, но в пабе все равно вовсю пылал очаг и сотни свечей. Зал был огромен, но казался тесным, а по периметру шли еще три или четыре яруса надстроек.

Мы протолкались через толпу. Брессинджер провел нас в дальний конец зала, затем спустился по какой-то лестнице и занял нишу со столом, которую только что освободила другая компания. Мы втроем втиснулись внутрь, и через несколько минут каждому из нас принесли по большой оловянной кружке эля и по маленькому стакану чего-то крепкого.

– Ну что ж, – сказал Брессинджер. Он поднял свою кружку, и мы с сэром Радомиром последовали его примеру. – За Сову и за Двуглавого Волка, который сожрет тебя с потрохами и высрет только косточки. Yura!

Он залпом осушил стакан, но мы с сэром Радомиром помедлили.

– И что ты сейчас сказал? – спросил бывший шериф. – Что за «yura»?

– Ты сам-то как думаешь? – огрызнулся Брессинджер. – Это значит «пей»!

Я проглотила спиртное – восстановленное вино, которое придумали торговцы, чтобы перевозить его в больших количествах по низкой цене. Прежде я никогда его не пробовала и оказалась не готова к резкой на вкус жидкости, которая обожгла мой пищевод. На мои глаза навернулись слезы, и я немедленно зашлась кашлем, рассмешив сэра Радомира и Брессинджера.

– Кровь Немы, – выдавила я, ставя кружку на стол. Учитывая, что перед этим в Великой Ложе мне уже дали выпить два кубка вина, я ощутила, что стремительно пьянею.

– Ну-ка, Хелена. Расскажи нам, как тебе город. Говорят, что первое впечатление от Совы не забывается, – сказал Брессинджер. Его грозодский акцент, и так всегда заметный, благодаря выпивке стал слышаться еще явственнее.

Я пожала плечами, а когда заговорила, мой язык начал заплетаться.

– Я за всю жизнь такого не видела. Город так давит. Здесь кругом люди, в любое время суток. И все такое большое, такое высокое.

– Это все магия, – заявил Брессинджер. К моему изумлению, он залпом осушил свою кружку эля и жестом попросил принести еще.

– Подожди, – придержал сэр Радомир слугу, допивая свою. – Принеси-ка две.

Я сделала несколько глотков, безрассудно стараясь не отставать.

– Помню, сэр Конрад об этом как-то рассказывал, но все равно не понимаю. Как магия может держаться в зданиях?

– На фундаментах начертаны руны, – ответил Брессинджер. – Здания эти слишком уж громадные. Они бы рухнули под собственной тяжестью. А руны им не дают. Как именно, я не знаю. Да и какая разница? Ею все равно никто больше не пользуется – магией то есть. Старой. Хорошей, – прибавил он, заговорщически подмигнув.

– Она мне не нравится, – сказала я, подумав о Клавере. Мне казалось, что мир стал бы только лучше, будь магия полностью искоренена. Ведь она могла попасть не в те руки, а эта опасность перевешивала всю ее пользу.

– Да, мне тоже, – согласился сэр Радомир. – Неестественная она. Лучше бы никто не владел этим древним языческим вздором.

– Даже Правосудия? – спросил Брессинджер.

– Даже они, – твердо ответил сэр Радомир.

– Поговаривают, будто магия рун впиталась в саму почву. Поэтому Сова и кажется такой. Ты ходишь по ней, и тебе чудится, словно весь город наваливается на тебя. Ощущаешь себя из-за этого мелким и ничтожным, – сказал Брессинджер. – Видимо, старым императорам это нравилось.

На стол с грохотом опустились еще три кружки эля. Мои спутники сразу же к ним приложились.

– Кстати, Хелена, – сказал Брессинджер, резким движением вытирая бороду. – Ты так и не ответила на мой вопрос.

– На какой? – спросила я.

– Собираешься ли ты вступать в Орден. Пить вместо этой мочи изысканные вина. Играть словами на высоком саксанском. Становиться важным человеком… – Он не дал себе рыгнуть. – …то есть важной дамой.

– Да уж, их тут тоже хватает, – пробормотал сэр Радомир.

– Мы же в Сове, – беззлобно ответил Брессинджер. – Сова с радостью пользуется как мужчинами, так и женщинами. Она всех использует. Ей все равно, как ты выглядишь или что ты думаешь.

– Ты это к чему?

– К тому, что Сова найдет место и для тебя, несмотря на твои… ограниченные умственные способности.

Сэр Радомир какое-то время молчал, а затем швырнул пустую кружку влево от Брессинджера.

– Лови, – хмуро сказал он, глядя на то, как кружка ударяется о скамью и со звоном падает на пол.

Брессинджер посмотрел на обрубок своей левой руки, затем на кружку, затем на сэра Радомира.

– Что вы себе… – гневно начала я, но, к моему удивлению, мужчины разразились смехом. Я в ужасе переводила взгляд с одного на другого, а они хохотали, пока на глазах не выступили слезы. Брессинджер перегнулся через стол и хлопнул шерифа по плечу, а сэр Радомир сжал в ответ его руку.

– Немино вымя, – буркнула я в свою кружку. Я терпеть не могла черный солдатский юмор, но, к сожалению, мне предстояло снести еще не одну такую шутку.

– Ну же, Хелена. Ты и так долго тянула. Пойдешь по стопам сэра Конрада? Будешь учиться, чтобы стать Правосудием? – не унимался Брессинджер. Видимо, он осмелел от выпивки: несмотря на то, что мы с ним могли о многом говорить откровенно, этот вопрос