охрой, оливковым, медовым, органично вписалась бы в интерьер кафе.
Возле трамвайной остановки, расставив полукругом ведра и трехлитровые банки с розами, сидела старушка, закутанная в деревенский платок.
Ян переводил взгляд с одного букета на другой, пока не заметил миниатюрные чайные розы. Капли росы на них вспыхивали и переливались всеми цветами радуги.
Идея, которая только что пришла ему в голову, была идеальной, как это утро. Как эти цветы.
– Красивые розочки, сынок, только маленькие. Возьми белые, большой бутон. И стоять будут дольше.
– Мне нужны эти. – Когда старуха склонилась над ведром, Ян остановил ее: – Доставай самые лучшие. Те, что в сумке.
– Очень красивые, самые лучшие… – бормотала старуха, заворачивая цветы в газету.
Ян, любуясь, коснулся лепестка. На пальце осталась капля росы.
Да, самые лучшие.
Он вернулся к Марише и, оставив букет в коридоре, склонился над ее ухом.
– Можно на время взять у тебя пару платьев?
Мариша ответила что-то, похожее на «мяу». Ян принял это за согласие. Он отдернул шторку, заменяющую шкафу дверь, и перелистал вешалки в поисках подходящего наряда. Пары платьев не набралось, но, по крайней мере, одно было в самый раз.
Затем Ян пересмотрел обувные коробки – не то. Заглянул под подолы платьев и извлек пару черных замшевых туфель. Проверил подошву. Здесь, конечно, он мог ошибиться.
Вытряхнул туфли из первой попавшейся коробки, положил туда замшевые. Перевесил через локоть платье и, прихватив цветы, выскользнул за дверь.
* * *
Это было самое тихое утро с тех пор, как она поселилась у Яна. Ни оглушительной музыки, ни разговоров по телефону, ни хлопанья дверей. Катя бесшумно оделась и проскользнула в ванную. Поморщилась, когда скрипнул кран: так можно испортить сюрприз.
Она развела тесто и стала печь оладьи, одними губами ругая сковородку, на которой комом получался не только первый блин, но и второй, и третий. К тому времени, как насобиралась горка золотистых оладушек, Катя уже была сыта «бракованными». Но, главное, Ян об этом не знал.
Когда распахнулась дверь кухни, Катя от неожиданности едва не выронила тарелку, которую несла к столу.
Ян выглядел обескураженным.
– О, ты уже проснулся? – Катя заулыбалась.
Судя по лицу Яна, и этот вопрос его обескуражил.
– Что-то не спалось, – после паузы ответил он, обводя взглядом кухню.
– Субботние блинчики! – объявила Катя. – В моей семье есть такая традиция: по выходным мы всегда готовим блинчики. Присаживайся!
Катя подвинула тарелку Яну, облизала жирные пальцы.
– Тебе с вареньем? Со сметаной?
– Нет, я так, – он сложил оладушку лодочкой и откусил половину. – Вкусно.
– По тебе не скажешь, – заметила Катя, пристраивая возле его тарелки большую чашку чая. Поскребла по дну ложечкой. Вынула ее, оставив на столе дорожку мелких капель.
– Просто… я привык готовить себе сам, – Ян вытер руку салфеткой, медленно, палец за пальцем. – Это что? – он заглянул в чашку. – Чай? Зеленый? С сахаром?!
– Да, Ян, – Кате нравилось произносить его имя, оно приятно щекотало нёбо кончиком языка. – Я же вчера пила твой кофе, хотя терпеть его не могу. И съела бутерброд, хотя ты не обрезал у сыра корочку.
– То есть тебе не понравился мой завтрак… – словно сам себе произнес Ян и отодвинул чашку с нетронутым чаем к центру стола.
– Не то чтобы не понравился… Но были нюансы. Думаю, когда два человека живут вместе, всегда есть нюансы. С этим нужно просто смириться.
Ян набрал в легкие воздуха, но, похоже, произнес не то, что намеревался.
– Я готов озвучить свое желание, малышка Кэт.
Катя опустилась на стул. Не сводя с Яна глаз, машинально вытерла руки полотенцем.
– Хочу, чтобы сегодня ты пошла со мной в казино. И сделала за меня ставку.
Катя незаметно выдохнула.
– А почему ты сам?..
– Потому что мое время еще не пришло, – с легким раздражением перебил ее Ян. – В общем, сегодня вечером ты сделаешь ставку за меня. Это мое желание.
– Ладно! – поспешно согласилась Катя и, видя взгляд Яна, добавила. – То есть, у меня в любом случае нет выбора.
– Совершенно верно, – устало согласился Ян. – А теперь я пошел спать. Снова.
* * *
Она готовит ему завтрак на его же кухне.
Она облизывает пальцы.
Она считает, что правила игры включают совместное распитие жуткого чая.
Она думает, что ее границы в этой квартире волшебным образом раздвинулись за пределы комнаты.
Как же она ошибается!
Но он не скажет ей об этом. Не испортит игру. Потому что настало время загадать свое первое желание.
Кэт, похоже, ощутила драматизм момента. В ожидании приговора опустилась на стул и стала вытирать руки полотенцем. По второму кругу.
Ян расправил плечи. Приятно, что все возвращается на круги своя.
Услышав желание, Кэт облегченно выдохнула. Она решила, что ей повезло. Что желание легкое.
Бедняжка Кэт.
– А почему ты сам?.. – начала было она.
– Потому что мое время еще не пришло, – перебил ее Ян.
Может, загадать, чтоб помолчала пару недель?
– Ладно! – согласилась Кэт.
Как будто ему требуется ее согласие!
– То есть у меня в любом случае нет выбора.
Ну, наконец-то!
– Совершенно верно. А теперь я пошел спать…
А черт… Я же вроде как только что проснулся.
– …снова, – добавил Ян.
* * *
Катя уткнулась носом в черный шифон и глубоко вдохнула незнакомый запах. Платье пахло чужим телом, а еще ванилью и ладаном. Пахло тонко и вкусно. Катю немного смущало, что оно с чужого плеча. У себя дома она донашивала наряды троюродной сестры. Но это платье пахло чужой женщиной. Ей представлялась изящная восточная красавица с персиковой кожей и раскосыми зелеными глазами.
Главное, что платье было изумительно красивым. Правда, простым: ни блесток, ни камешков, только стразы по вырезу на спине.
Катя надела платье через голову, оно легко скользнуло по телу.
Очень красивое. Чернее черного. Дорогое на вид, на ощупь и на запах.
Одно плечо оголено, через другое, сползая вниз и кольцом охватывая под грудью, перекинулись скрученные полоски ткани. Платье длинное, в пол. Даже при легком движении воздушные складки открывали разрез почти до бедра.
Катя покрутилась перед зеркалом, распустила волосы и приподняла их рукой. Подбородок сам потянулся вверх. Она долго провозилась со шпильками и невидимками, держа парочку наготове во рту, и заколола волосы так, как хотела.
Надела туфли. На размер меньше. Но других вариантов не было: либо босиком, либо в кедах. Единственные босоножки она два дня назад выбросила в мусорный контейнер.
Катя не сразу заметила Яна. Он стоял, прислонясь к дверному косяку, и покусывал зубочистку. Улыбка постепенно сползала с Катиного лица.
– Так не пойдет, –
