Книга Леон - Лана Мейер

чемпионата — Леонеля Голденштерн! Все мы знаем его как, настоящего «царя зверей» на треке, и мне очень хочется посмотреть на то, как сам царь справится с испытанием без своего главного оружия — острого зрения! — накаляя интригу, продолжает болтливо вести мероприятие Киллиан.

В этот самый момент, на небольшой подиум, выходят десять участников гоночного трека, по пять с обоих сторон. Каждую из двух колон возглавляет один из братьев Голденштерн, напоминающие в этот момент мне полководцев, выводящих своих солдат к разрушительному бою.

Такие высокие. Грозные. Широкоплечие.

Я невольно ощущаю странный жар внизу живота, представляя себя, стоящей между братьями — двумя скалами, поражающих своей непоколебимостью, и властной энергией, циркулирующей между их плотными бицепсами.

Они стоят плечом к плечу, и медленно переглядываются, придерживая в руках шлемы пилотов.

— Правда, мужчины в гоночной форме чертовски горячие? — словно читая мои мысли, Моника не может воздержаться от благоговейного шепота.

— Ну так что, сделаешь ставку? — Моника слегка ошалелым взором оглядывает мою шею. Я все время забываю, что между ключиц у меня лежит огромный бриллиант, привлекающий внимание всех, кроме меня.

Чертов ошейник, который прислал мне Джин, когда сделал мне предложение. Точнее, моим родителям. Своеобразный выкуп, взятка. Пыль в глаза моим родителям. Я надела его вчера вечером на гала-ужин и забыла снять.

— Меньше всего в этой жизни мне нужны сейчас деньги, — усмехаюсь я, даже не представляя, что может быть иначе.

— Как знаешь, — пожимает плечами в ответ Моника.

Наше внимание вновь переходит к происходящему на сцене.

— И первое имя, которое я назову… — ассистентка вручает Киллиану маленький конверт, что она только что достала из кубка. Я расплываюсь в улыбке, замечая, как напряжена Мона: кажется, она одновременно жаждет оказаться на этом жалком листе, и в то же время, боится этого.

Я же, наоборот, расслабляюсь, совершенно не завидуя той несчастной, что поедет с Леоном. Да я бы ни с кем из них не поехала, даже с Драгоном.

— Эмилия Моран! — объявляет Киллиан, читая мое имя с крошечного листа. Мой желудок делает сальто-мортале, реагируя на всплеск криков, свиста и оваций, обращенных ко мне.

Толпа ритмично скандирует мое имя.

Не могу пошевелиться, стопы, будто приклеены к полу. Ничего не понимаю. Ушат ледяной воды сейчас ощущался бы приятнее, чем жуткий вихрь событий, что начинает закручиваться вокруг меня с молниеносной скоростью.

Ничего не понимаю.

— Это какая-то шутка? — одними губами, выдаю я, в то время как парочка зрителей небрежно хватают меня за руки, и начинают вести в сторону подиума. Я следую за ними, как безвольный болванчик, все еще пребывая в шоке.

Наконец, прихожу в себя, и, оказавшись на сцене, взрываюсь:

— Этого не может быть! Я не вписывала свое имя в ряды желающих! — кричу я, пытаясь угомонить толпу, во всю выкрикивающую наши с Леоном имена.

Нахожу взором взгляд Драгона, в поисках поддержки и защиты у своего друга. Его брови сдвинуты, желваки заметно пульсируют под точенными скулами. Черт. Очевидно, что здесь парадом управляет второй Голденштерн, и едва ли Драгон поможет мне в данной ситуации.

— Итак, Эмили ты готова к гонке? Хороши ли твои навыки в вождении?

— Вы с ума сошли? Я не бросала имя в чашу, — пытаясь говорить спокойно, медленно чеканю я, вздергивая подбородок.

— Оу, какая жалость, Эмили, — без всякого сочувствия, комментирует Киллиан. Он явно доволен таким поворотом событий, потому что толпу мой протест лишь заводит перед гонкой и служит спецэффектом в так называемом шоу. — Значит, кто-то сделал это за тебя. И мы обязательно выясним кто это, но без штрафных санкций ты уже не можешь отказаться от гонки.

— Штрафных санкций? — напрягаюсь всем телом, но все еще надеюсь на то, что можно просто откупиться. Как раз десятикратный бриллиантик Джина пригодится.

— Да, для того, чтобы создать элемент шоу на сегодняшнем вечере, мы предусмотрели третью чашу, — две дополнительные ассистентки, ничем не отличающиеся от первой, выносят еще один стеклянный куб, доверху заполненный бумажками. — Варианты штрафных санкций также сгенерировал искусственный интеллект. Но знаете, что самое интересное? — вновь заводя толпу, интересуется Киллиан. — Все варианты чертовски горячие и непременно понравятся нашей публике!

Боже, это какой-то детский сад. Дурдом. Может, еще в бутылочку поиграем? Здесь все старше меня, а ведут себя, как дети.

Вот что алкоголь и тонны светских ограничений делают с молодыми людьми. И в этих руках — условно, половина мира.

Пьяная толпа совершенно не согласна с моим сухим и недовольным мнением по поводу происходящего.

— Чего морщишься, принцесса? — кричит какой-то мудак из толпы. — Надела топ на голые сиськи, а от мысли о горяченьком — играешь в недотрогу?

— А сиськи, кстати, класс! — гогочет еще один перепивший подросток. Трудно поверить, что это сборище остолопов — представители элит. На официальных приемах такого не увидишь. Наверное, дети богатых родителей настолько устают «держать лицо и быть достойными своей фамилии», что на таких мероприятиях отводят душу.

Мне очень хочется вмазать обидчику ногой по носу прямо со сцены. И я близка к тому, чтобы немедленно сделать это.

— Давайте сюда свои штрафные санкции. Я не боюсь ваших пошлых заданий. Это лучше, чем рассечь себе череп во время гонки, ездить с закрытыми глазами — самоубийство, — возводя глаза к небу, объявляю я. Мой голос звучит громко, на весь трек. За всей этой суматохой, я и не заметила, что ассистентки прицепили микрофон к моей футболке.

— Прекрасно, юная леди. Ваше право — выбрать себе штраф самостоятельно, — девушки подносят к моим рукам третью чашу, и как только я опускаю руку внутрь, меня охватывает ледяной ужас, словно я засунула кисть руки в ящик со змеями.

Надеюсь, мне не нужно будет с кем-либо прилюдно переспать или что-то в этом духе. Хотя, от этих извращенцев во главе с Леонелем можно ожидать чего угодно. А если, мне предстоит раздеться? А фотографии попадут в сеть или дойдут до родителей?

Мне никогда не отмыться перед ними от этого позора.

Хм… и что с того?

Мой психолог любит повторять одну фразу: «Если тебе страшно, милая, значит, ты должна прыгнуть в самое сердце своего страха».

Что ж, кажется, я намерена сделать этот шаг без оглядки, лишних мыслей и сожалений. Чтобы там ни было написано, я это сделаю. Потому что водитель из меня хреновый, и я не хочу завтра очнуться с переломанными костями в больнице. Если проснуться вообще.

— Очаровательная леди сделала свой выбор! — провозглашает Киллиан, выхватывая из моих рук крошечный конверт, что я выловила в кубе. Быстро раскрыв его, он читает вслух:

— Штрафная