да погиб. А я вот путешествую, приехала в этот город и решила зайти посмотреть, о чем отец рассказывал, да сам не видел.
— Мечеслав? — очень натурально удивился бармен. — Наш Мечеслав? — и вдруг посмотрел мне куда-то за плечо: — Мечеслав, смотри, здесь дочь одного вампира, которому ты когда-то советовал сюда прийти. Представляешь, он погиб, наверное, совсем недавно, а к нам так и не дошел. Какая трагедия!
Я очень медленно развернулась.
Буквально в полушаге от моего стула стоял… вампир. Тут уж было не промахнешься с выводами — у него, блин, без шуток, светились глаза. Красным. Переливчато так, мерцающе. Я за этими самыми глазами не сразу осознала как он в целом-то выглядит… А вот ведьма осознала. И я буквально почувствовала, как леденею изнутри. То еще ощущение, из-за которого я застыла, не совсем понимая, что происходит. Со мной, с ней… между ними? Мне бы сейчас подсказку какую, а не ауру бесконечного льда, ну!
— Значит, ты — дочь кого-то, кому я доверился настолько, что рассказал об этом месте?
Он говорил спокойно, с нотками любопытства, но продолжал смотреть на меня этими своими светящимися глазами, и во взгляде его было изучение. После таких взглядов, кажется, можно уже вообще ничего не говорить, все равно знают больше, чем ты сам о себе знаешь.
Но сказать что-то надо было. Ведьма молчала, продолжая фонить откровенным бешенством, замешанным на ненависти, я продолжала не понимать, что происходит и почему буквально секунду назад его имя она называла скорее с ноткой грусти, чем с вот этим вот всем, а вампир ждал ответа, и я не придумала ничего лучше как выдать простое, самоубийственное теперь:
— Да.
Это был провал. Полнейший, катастрофичный провал, за который мне отгрызут голову. Если некая ведьма не пошевелится!
Самым паршивым было то, что эта ярость, бушующая явно не во мне, была настолько сильной, что я ее ощущала. Ощущала и неосознанно откликалась, начиная тоже раздражаться от одного вида этого вампира.
Стоит тут, понимаешь ли, глазами своими нечеловеческими светит, весь такой одетый с иголочки, чертами правильными да волосами волнисты… стоп, а я-то чего завожусь? Симпатичный вроде мужик, ничего мне пока что не сделал, даже выглядит, кажется, дружелюбно, если не брать в расчет глаза. Он вроде даже не настроен отгрызать мне голову, так что…
— Пойдем, — он кивнул куда-то в сторону и даже галантно подставил руку, как всякие джентльмены делали лет сто назад. — Поговорим о нашем общем друге, расскажешь, как он умер. Ричи, запиши коктейль нашей гостьи на мой счет.
Я с сомнением оглянулась на бармена, наблюдавшего за нами с интересом человека, запустившего эксперимент и дожидающегося результата. Пускай вампир и не выглядел настораживающе, но идти с ним куда-то, да еще и с такой темой, я не особо хотела. Что-то мне подсказывало, что у вампиров очень хорошая память, и непосредственный участник моей на ходу сочиненной легенды эту самую легенду раскусит с полуслова. И вот останется ли он тогда таким же дружелюбным — вопрос.
«Иди с ним» — неожиданно буквально прошипела ведьма в моей голове.
Однако! Святые небеса, во что я вляпалась?
Еще раз оглянувшись на бармена, я встала, взяла вампира под руку и пошла, куда он меня повел. Даже в моей голове осознание ситуации звучало как сущий бред — какая-то слишком рациональная часть меня пыталась бороться с окружившей меня реальностью. Благо, это была не основная часть моего сознания, поэтому в истерике я не билась, в панику не впадала, и дурой себя вроде не выставила. Самоубийцей, пришедшей в логово кровопийц и попытавшейся выдать себя за свою — да. Но вроде не дурой.
Мечеслав усадил меня за столик у стены, сам сел рядом, заставив меня отползти на смежный бок диванчика ради сохранения дистанции. Сложил руки на столе и посмотрел на меня с изучающим любопытством:
— Итак, как же звали твоего отца?
«Колдуй, — прошипела ведьма. — Я вложу в тебя силу, просто позволь ей сквозь тебя пройти».
И ведь и вправду вложила. Что-то ледяное, мощное… убийственное.
И вот я, конечно, вообще не разбиралась в правилах «теневого» мира магии, но что-то, очень похожее на логику, подсказывало мне, что убивать дружественного заведению вампира на глазах у толпы народу — не лучшая затея.
Вот поговорить бы с ведьмой, попытаться ее образумить, втолковать, что, что бы там между ними не было пять сотен лет назад, это не стоит моей жизни сейчас, но не при нем же…
— Я прошу прощения, — я смущенно отвела взгляд. — Но все это так волнительно, спустя столько лет встретить знакомого моего отца… Так волнительно, что я, кажется, переволновалась. Вы не подскажете, где здесь дамская комната, мне нужна минутка, чтобы прийти в себя?
Давай, Милена, просто держи лицо, ты выкрутишься, все будет в порядке.
— Отец тебе не говорил, что вампиры чувствуют ложь? — с долей необъяснимого умиления уточнил Мечеслав.
Серьезно? Так, либо он сам сейчас привирает, либо некая ведьма, не будем тыкать пальцами какая, решила не сообщать мне некоторую важную информацию о нашей цели. Хотя если он говорит правду, то вся эта затея с блефом выглядит достаточно странно.
Ведьма, тем временем, даже не попыталась мне что-то объяснить, только продолжала шипеть про творение заклинания и накачивать меня магией, которая от ее гнева будто росла да ширилась во мне.
— Эм, нет, — я еще больше смутилась. — Наверное, решил не рассказывать, чтобы знать, сколько раз я ему соврала и в чем…
— Как тебя зовут?
Он спросил это резко, едва я успела договорить слово, и от неожиданности я не придумала ничего лучше как ляпнуть:
— Милена.
— Милена, — он клыкасто улыбнулся. — Как ты на самом деле попала сюда?
— Я не понимаю о чем…
Я не договорила. Он как-то плавно перетек ближе, и я вдруг оказалась вжата в спинку дивана, в то время как его рука предупреждающе сжала мое горло.
— Ты пришла сюда и врешь, врешь в каждом слове, — шипящим шепотом у самого уха. — Но ты знаешь мое имя, и знаешь, что именно стоит врать. Так скажи мне, Милена, как именно ты попала сюда и зачем?
— Я не понимаю…
Пальцы сжались сильнее, я придушенно захрипела, схватившись за его руку, но не в силах сдвинуть ее ни на миллиметр. Я боялась, что мне оторвут голову? Так
