Прижимаю кулак к губам и качаю головой. Не хочу позорно всхлипывать перед чужим человеком. Не хочу рыдать в такси! Но перед подругами совсем стыдно, а перед родителями опасно.
Твою мать, Матвей, между тобой и этой девицей пара сантиметров воздуха! Это у меня были боевые сегодня?! Да ты вооруженный до зубов терминатор!
Больно. При мысли, что он ее трахает сейчас, такая боль, будто ножом сердце пробили. Не вдохнуть не выдохнуть. Я чуть опускаю стекло и жадно глотаю холодный воздух. Просто не знаю, как пережить это. Не представляю себе.
Зажмуриваюсь и вспоминаю тот наш разговор. Когда выдала, что не такая и чтобы даже не надеялся на секс. Что совсем не интересуюсь его телом. И что мне плевать, кого он там трахает. Матвей тогда обиделся, а я не поняла на что. Он ответил: «Ладно».
На самом деле меня интересует его тело. Каждый его потрясающий сантиметр и еще как.
«Я могу делать, что захочу?»
Качаю головой. Можешь, Матвей. Можешь делать, что только захочешь. Жизнь одна, тебе девятнадцать, самое время отрываться на полную, как сказал Лев. До ипотеки каких–то десять лет осталось.
Приезжаю домой убитой и морально выпотрошенной. Еле иду, будто четыре часа отпахала на репетиции. Приняв душ, падаю в постель.
Не подталкивала я его на измену. Просто не понимала, как устроен мир. Не осознавала, что такое любовь и ревность. С блондинкой он действительно пару раз был замечен, но она его соседка, поэтому не думаю, что там что–то было.
Не думала до этого момента. День открытий какой–то.
Ворочаюсь долго в постели, после чего вновь беру телефон. Звук выключен, но словно сердцем почувствовала. А там сообщение.
«Спишь?»
От Матвея!!
Резко сажусь и включаю ночник. Впиваюсь глазами в экран. Написал!
Ему стыдно? Плохо? Хочет извиниться? Или продолжать ругаться? Столько всего хочется сказать! Печатаю:
«Да».
«Я тоже собираюсь. Всё хорошо?»
«Да».
«Будем мириться? Я бы хотел».
Фыркаю. Испортил всю субботу! Хотел бы он!
Сама улыбаюсь до ушей. Мается, значит. Оставляю сообщение непрочитанным. Откладываю телефон на тумбочку и засыпаю со спокойной душой. Я бы тоже хотела. Очень. К нему сейчас в объятия. И чтобы он вел себя нормально, а не как идиот.
Даже уж и не знаю, чего сильнее.
Следующий день проходит в домашних хлопотах. Я занимаюсь английским и готовлюсь к учебе. Убираюсь дома. Примерно в одиннадцать Матвей пишет:
«Увидимся?»
Отправляю ему его общее фото с брюнеткой и пишу:
«Напиши ей».
После чего откладываю сотовый в сторону. Вечером выплескиваю энергию на тренировке по танцам, а когда после моюсь в душе дома, слышу хлопок входной двери. Застываю под струями горячей воды.
Это Матвей.
Откуда–то полностью уверена, что именно он пришел, и причин на это несколько. Во–первых, родители не предупреждали, что ждут гостей. Без приглашения к нам редко приходят: папа не любит шумные компании, а мама обожает, чтобы всё было идеально, поэтому перед каждым праздником сутки трет квартиру и нервничает. Внезапные визиты Матвея первые пару лет ее выводили из себя, потом только привыкла.
Подруг я не приглашала.
Значит, Дом.
Пришел.
Господи.
Вдох–выдох.
Мысли как тараканы разбегаются. Что я ему скажу?
Что скажет он?!
Глава 8
Бах–бах–бах. Пульс ускоряется, в глазах на миг темнеет.
Вся жизнь пролетает перед глазами. Прошлое и будущее. Он сейчас скажет, что был с другой, и что нас больше ничего не связывает. Я на месте умру и больше меня никогда не будет.
Не хочу выходить в коридор. Не желаю ничего знать!
Страшно.
Так сильно страшно, что голова кружится. Закрываю глаза и шепчу: я люблю его, я не представляю как жить без него. Пожалуйста, Боже, пожалуйста. Я не хочу без него жить.
Тут же обрываю себя, разозлившись на то, какая жалко выгляжу. Угораздило же втрескаться! В восемнадцать лет, когда вся жизнь впереди, когда столько всего еще будет! У же засыпаю и просыпаюсь с мыслями, где он и с кем.
Мы вместе с девятого класса. Процент того, что поженимся и проживем длинную жизнь душа в душу, стремится к нулю. Я всё это понимаю. У нас не может быть будущего, да мы о нем никогда и не задумывались всерьез. Замуж он меня не звал. Да я бы и не пошла в ближайшие годы.
У нас обоих есть цели, и семья стоит далеко не на первом месте. Просто так вышло, что мы с Матвеем рано встретились.
Выбираюсь из ванны и наскоро промокаю тело полотенцем. Бросаю взгляд в зеркало и отворачиваюсь: не нравлюсь себе. Пресловутый предменструальный синдром стократно усугубляет ситуацию. Всё не так, всё плохо.
Надеваю шорты, майку и, настроившись, выхожу в коридор. Но там только папа.
Пару секунд тупо пялюсь на входную дверь, борясь с разочарованием. Потом плетусь в свою комнату, высмеивая собственную противоречивость.
– Пап, никто не приходил? – спрашиваю, оглянувшись. – Я слышала хлопок двери.
– Приходил, Юль, да, – отвечает тот из кухни.
Округляю глаза и меняю маршрут.
– Кто?
– Матвей. Я его развернул аккуратно. Сказал, что тебя нет, как ты и просила. – Потом заговорщически успокаивает: – Он всё понял. Попытался хамить, как обычно. Но со мной такое не проходит. Что–то не так?
– А. Я просила разве?
– Рано утром за завтраком.
Точно. Это было на эмоциях. Мама начала спрашивать, как я вечер провела, с кем виделась. Что там Матвей? Любопытство родителей понятно: они переживают. Я крайне редко куда–то хожу одна. А тут еще и вернулась в полночь! Ответила, что мы с Матвеем поссорились, и что видеть его не хочу. Потом, правда, заверила, что мы не расстались, и что он не наркоман. А то мало ли.
– Юля, Юль, – отец смотрит на меня внимательно. – Ты у меня девочка взрослая и мудрая, но послушай мой совет. Есть вещи, которые прощать нельзя...
– Я знаю, знаю, – перебиваю.
Папа сдаваться не собирается и продолжает говорить, игнорируя мой выпад:
– Для всех остальных ситуаций существует правило: не сдавайся быстро. Пусть пару раз побеседует с закрытой дверью, в с его гонором и характером полезно. Ничего с твоим литовцем не случится.
– Думаешь?
– Знаю. Ты ничего толком не рассказываешь, но я же вижу, что он опять что–то натворил. Да, он мне не нравится. Я вообще ничему не удивлюсь в его случае.
