взгляд на свое платье и снова подняла — на клубящиеся бледные оттенки. Она слегка повернулась, словно пытаясь решить, стоит ли ей уходить тем же путем, каким она пришла. Джонни не мог этого допустить. Он начал идти к ней, пробираясь между танцующими парами.
Когда он был уже на полпути, ее глаза остановились на нем, и он увидел, как на ее скулах появился румянец, а рука метнулась к груди. Она смотрела на него так, словно знала его, словно ожидала, что он будет здесь. Он знал, что никогда не видел ее раньше… и вспомнил бы, если бы видел. Своим цветом лица и широким разрезом голубых глаз она немного напоминала Ирен Ханикатт. Он ненадолго задумался, не родственники ли они. И тут же все мысли об Ирен Ханикатт улетучились. Девушка улыбнулась ему, и у него сжалось сердце, а шаг замедлился. Он остановился в нескольких футах перед ней и, черт возьми, не смог сдержать улыбку, которая расплылась по его лицу в ответ. Его обычная развязность подвела его. Он чувствовал себя так, словно ему было двенадцать лет.
— Привет, — мило сказала она и снова улыбнулась. Она посмотрела на танцпол и снова на него. — Ты пригласишь меня на танец?
Джонни протянул руку, она подалась вперед и вложила в нее свою. Ее рука была гладкой и маленькой, и у него возникло необъяснимое желание крепко сжать ее, чтобы она не смогла выскользнуть. Он повел ее на танцпол как раз в тот момент, когда музыка перешла в зажигательный свинг. Проклятье. Он хотел притянуть ее к себе, а не раскачивать. Он повернулся, чтобы спросить, не хочет ли она подождать. Один взгляд на нее, и он понял, каким будет ее ответ. Она практически вибрировала от музыки, ее глаза блестели, ожидая, когда он начнет действовать. Он надеялся, что она умеет танцевать.
Не говоря ни слова, Джонни взял ее маленькую сумочку и засунул ее во внутренний карман своего костюма. Она не могла танцевать с этой штукой в руке. Она не стала протестовать, а протянула ему обе руки и подняла на него глаза. И они начали двигаться. О да, она умела танцевать. Она как будто знала, что он собирается делать дальше, как будто понимала его ритм и уже танцевала с ним раньше. Он кружил ее, то притягивая, то отталкивая, и с изумлением наблюдал, как она делает шаг за шагом в быстром темпе. Ребята вокруг начали обращать на них внимание, и пространство вокруг них расширилось, освобождая им путь для более амбициозных шагов. Ее длинные волосы разметались вокруг нее, а юбка развевались вокруг ее стройных ног, когда ее ноги смели его. Он подбросил ее вверх, и ее ноги запрыгали из стороны в сторону, она встала в стойку на руках и быстро опустились, прежде чем ее юбка открыла больше, чем ей хотелось бы. Раздались аплодисменты, и Джонни стал крутить ее вокруг своих бедер, как обруч. Она громко рассмеялась и вернулась в его объятия, как будто там ей было самое место. Музыка закончилась с грохотом тарелок, и зрители закричали и зааплодировали. Джонни показалось, что он слышит, как Картер и Джимбо приписывают ему некоторые движения. Он рассмеялся и обхватил партнершу за талию, притягивая ее к себе.
Музыка заиграла, и «Белл Тонз» завели медленный ду-воп, а Бобби пропел в микрофон о своей любви. Она подняла на него глаза, и у него снова перехватило дыхание. Ее глаза были такими голубыми и приветливыми, и ему отчаянно захотелось поцеловать ее. Он умел двигаться быстро, но не так быстро! Он познакомился с ней всего несколько минут назад, и вот он уже хочет поцеловать ее посреди переполненного танцпола. Ее губы разошлись в улыбке, а тонкие руки обнимали его в танце, который казался слишком интимным и в то же время недостаточно интимным. Она слегка приподняла подбородок, и его взгляд упал на ее рот. Она выдохнула его имя.
— Джонни. — Его глаза закрылись, когда он почувствовал, как ее шепот коснулся его губ. — Джонни….
А потом она исчезла. Его руки все еще хранили воспоминания о ее формах. Его лицо раскраснелось от напряжения, вызванного их танцем. В голове все еще звучала песня, под которую они танцевали. Глаза его распахнулись, и он резко сел в кровати, но тут же вскрикнул от боли в груди и правом плече.
— Джонни? — Это был уже не ее голос. Он гадал, в какой момент он изменился. Женщина, назвавшаяся его сестрой, стояла у его кровати.
— Твой кардиомонитор начал пищать, как будто у тебя остановка сердца. Простите, что разбудила тебя… Я просто испугалась. Должно быть, тебе приснился кошмар.
Джонни едва не рассмеялся от иронии, прозвучавшей в ее словах. Кошмар существовал только тогда, когда он открывал глаза. Однако он воздержался от комментариев. Это прозвучало бы как жалоба, а он знал, что она лишь пытается ему помочь. Она почти не отходила от него, и, несмотря на все его смятение и злость, она никогда не выходила из себя и не обращалась к нему в раздражении. Он сделал то, что она ему сказала только потому, что не знал, что еще можно сделать. Он утверждал, что не помнит, кто он такой, а она делала все остальное, вмешивалась в дела врачей и следила за тем, чтобы о нем заботились.
Она была похожа на его мать. Она не была гламурной или красивой, но сходство все же было. Она тоже была похожа на Билли. У нее были такие же темные волосы, как у него, и такая же косичка спереди. Так было легче смириться с тем, что она член семьи… и труднее — с тем, что их больше нет. Джонни снова опустился и лег уставившись в потолок. Позднее полуденное солнце заглядывало под жалюзи на окнах, напоминая ему, что он постоянно спит. Они говорили, что это нормальная часть процесса выздоровления, что это должно работать, потому что он быстро поправлялся. Но его это не волновало. Он просто радовался тому, что сон избавляет его от отчаяния, в котором он пребывал каждый момент бодрствования. Он сомкнул веки, желая вернуться в сон.
В конце концов, это был сон. Проснувшись, он узнал загадочную девушку. Это была она, та самая девушка, которая накануне рыдала у его постели. Девушка, которую он никак не мог вспомнить. Маргарет. Мэгги. Во сне она не носила очков, но это была она. Бал был настоящим — до мельчайших деталей. Он помнил все отчетливо.
