по-другому Адель Ярун, младшая дочь Яруна. У вас в книге вообщем-то верно передана история Адели, но вы забыли или не хотели сказать, что из семи она была самой сильной ведьмой. Культ Друникене как-то стоит особняком в балто-славянском язычестве и ученые до сих пор гадают откуда он взялся, во сяком случае нигде кроме Друни и ее округе Друникене не поклонялись. Этот культ обязательно связан с человеческими жертвоприношениями. В этом его суть. По правилам жрец богини не может приносить человеческие жертвы, это должна делать его младшая дочь, начиная с 12 лет в течение семи весен и зим, т. е. жертвы приносились дважды в году. На седьмой год дух богини вселяется в своего медиума и обретает человеческую оболочку. Когда Адель Ярун была убита ей шел девятнадцатый год и время, когда приносилась летняя человеческая жертва уже миновало.
— Вы хотите сказать, что граф уже насиловал не дочь Яруна, а саму богиню? Но ведь это же чушь собачья!
— О, не так все просто. Власть Друникене над городом и округой была очень велика по той простой причине, что все население, несмотря на то, что внешне приняло христианство, оставалось тайными поклонниками богини. И мне кажется, что вся кровавя история, которая произошла при князе Николе была как-то спровоцирована духом богини с какой целью мне правда пока непонятно.
— А откуда у вас такая уверенность, что все было именно так?
— Задам и я вам вопрос: а откуда вы знаете, что все произошедшее в лесу много сотен лет назад не плод вашего воображении, а истина? Я черпаю свою информацию из этих книг. А вы в основном полагались на предания и легенды, бытовавшие в Друни. И потом, наш монастырь каким-то образом связан с Аделью, я предполагаю, что когда-то на его месте находилось святилище Друникене. И если Адель и есть Черная дама, то в стенах монастыря ее не раз видели, в том числе видел ее и я.
— И как она выглядит?
— Так же как на гравюре в книге. Но я полагаю, что вы мне не верите. Тогда вам придется пойти со мной, хочу вам еще кое-что показать, возможно это вас убедит больше.
Монах взял с подоконника масляный фонарь, зажег фитиль и вышел из кельи, Кастусь последовал за ним. Они прошли по коридору в самый конец здания и остановились перед крышкой какого-то люка в полу. Вместе они подняли тяжелую чугунную крышку и спустились по деревянной лестнице в узкий сводчатый ход. Здесь пахло сыростью, а темнота была настолько плотной, что казалось ее можно было резать ножом на куски, даже фонарь едва едва освящал небольшое пространство вокруг них. И тем не менее монах решительно двинулся вперед сквозь эту тьму. После десяти минут ходьбы монах остановился, приблизил фонарь к левой стенке хода и только теперь Кастусь увидел, что в стенах есть ниши в которых стоят гробы. Монах повесил фонарь на штырь торчащий над нишей и вытащил один из таких гробов примерно на половину. Кастусь помог ему, подтолкнул гроб немного вперед и подхватил его с другой стороны. Вместе они бережно поставили гроб на земляной пол. Монах поддел дубовую крышку, и она с грохотом упала рядом с гробом. Существо, лежащее внутри практически не подверглось тлению, просто усохло и немного уменьшилось в размерах, но как уродливо оно выглядело! Длинные, почти как у кролика уши, рот во все лицо, чрезвычайно короткие и кривые ноги и непропорционально удлиненное тело.
— Этот из семейства Гуков, — прошептал монах. — Из всех более менее похож на человека. А в других семействах у Суниц, Ваверок, Вожиков, Климтов, вообще невообразимые уродцы, я даже показывать вам их не стану.
— Что это, наследственная болезнь?
— Вроде того. Горожане не брали жен из других мест, кроме самой Друни. Сами понимаете городок-то маленький за сотни лет все женились переженились. К тому времени как князь Никола устроил резню на площади отцы брали в жены своих дочерей, а сестры спаривались с родными братьями. Друнь стала Содомом. Поэтому та резня была наказаньем Божием.
— Но почему?
— Вы хотите знать почему существовали у них такие странные правила? По преданию сама Друникене явилась как-то Яруну и сказала, что горожане не должны пускать в город чужаков, в городе должны жить только верные поклонники богини. Что-то она им за это пообещала, или чем-то напугала, так, что несмотря на все последствия они всегда придерживались этого правила.
— Но я сам родом из Друни и мама моя отсюда и бабушка.
— А отец?
— Отец военный, он из Сморгони. — После войны рядом с Друнью построили военный аэродром, на окраине Друни появился военный городок и некоторые друньские роды, представители которых еще сохранили человеческий образ нарушили это правило, они стали отступниками и начали выдавать дочерей за чужаков, ваша бабушка была из такого рода. Кроме того сам город значительно расширился, когда здесь построили завод. Много людей приезжало из других мест, а семьи основателей и первых поселенцев, так и жили в старой части города в Затурьянье, вы, кстати, часто там бывали?
— Нет, как-то не приходило в голову туда ходить, я, честно говоря, там ни разу и не был, даже когда собирал материал для книги.
— Вот видите. А, казалось бы, в первую очередь и должны были пойти именно туда, где как не там вам могли рассказать подлинную историю города, а так вы насобирали всяких побасенок, которые существовали всегда в среде тех, кто не относился к древним родам Друни. Я изучал старые метрические книги, которые каким-то чудом сохранились в архиве монастыря и обнаружил, что вот такие уродцы рождались не в каждом друньском роде, а лишь в тех которые остались верны вере предков, и рождались они раз в пятьдесят лет. Это был как некий знак принадлежности к общине верных. По моему мнению в городе существует какая-то организация, контролирующая всю городскую жизнь и члены ее до сих пор поклоняются Друникене. Впрочем, на это Кастусь мог бы возразить монаху, что при написании книги он не столько основывался на рассказах местных жителей, сколько на документах хранящихся в архивах. И когда брался за написание книги он как раз ставил себе целью составить истинную историю города без всяких страшных ничем неподтвержденных рассказов и сплетен и ему казалось, что такую подлинную историю он написал. И вот теперь ему говорят, что это далеко не так.
— А куда ведет этот коридор? — спросил Кастусь, после недолгого молчания.
— На кладбище.
— На кладбище? А зачем?
