Стасом не заржали как стоялые жеребцы, я бы продержал Тонечку в напряженной задумчивости до последнего глотка своего компота. Но опера все испортили. Несостоявшаяся мадам нью-Пичкарёва бросила в недоеденный рассольник надкусанный кусок хлеба и стремительно ринулась из-за стола.
— Ну вот, девушку ни за что, ни про что обидели! — неодобрительно оглядел я отсмеявшихся оперов, — Грубые вы люди, товарищи сыскари! И душа у вас необычайно черствая!
— Наговариваешь ты на уголовный розыск, Корнеев! — не согласился Гриненко, пододвигая к себе тонечкину тарелку с котлетой и пюре.
— Да! — поддержал его Борис, забирая с подноса Антонины компот. — Грех это, на уголовный розыск так клеветать!
Спорить с мародерами я не стал и, завершив трапезу, понес сдавать грязную посуду. Муки совести за оставшуюся без обеда Тонечку я заглушил, убедив себя тем, что килограмма три-четыре скинуть ей будет только на пользу. Где-то в глубине сознания мелькнула и быстро погасла тень сочувствия к стукачу-язвеннику. Судя по уверенным вопросам Антонины о маниакальной тяге Пичкарёва к женскому нижнему белью, в этой его порочной страсти она уже не сомневается ни на йоту. Значит, уже сегодня, ещё до конца рабочего дня, все дамы Октябрьского РОВД утроят бдительность и затянут резинки на своих труселях до предела. А уже через месяц, вся женская часть милицейского гарнизона города, при встрече с Павлом Виленовичем будет переходить на другую сторону улицы. Н-да…
Отступление
— Да понятно, что побег был! — отхлёбывая из стакана горячий чай, поморщился Захарченко, — И побег был, и наверняка, не монашествовали они там в Саратове! Ну и что? — хмыкнув, посмотрел он на Дергачева.
— Ты поручил Корнееву найти злодея за неделю и он его нашел. И даже раньше нашел! Поручил привезти его из Саратова, так он тебе его привёз! Что не так?
Они уже больше часа сидели в кабинете начальника РОВД и обсуждали насущные райотдельские дела. И вот дошли до стоящего на контроле райкома партии дела по осквернению трупа гражданки Рылеевой. Вернее, по делу о краже у начальника Бюро судебно-медицинских экспертиз Иванова золотой авторучки.
— Он даже чистуху по этой левой краже со злодея получил! — не унимался капитан, — Отдай мне его, Петрович? Я его месяца через три-четыре старшим опером поставлю! Гриненко с Гусаровым мне всю плешь проели, доказывая, какой он золотой розыскник!
— Этот твой золотой розыскник жулика упустил и едва всех нас под монастырь не подвёл! — недовольно прорычал подполковник Дергачев. — Хрен ему, а не отгулы! Пусть радуется, что глубже копать не стали, а то бы вылетел он со службы, как пробка!
— Ну жулик, положим, сейчас находится в СИЗО. И даже, повторюсь, все признательные показания он дал, — упорно гнул своё Захарченко, — А насчет копать глубже, то ты ведь сам понимаешь, что хрен мы на него что накопаем! Даже на устное предупреждение! Судак побега на себя не возьмет, а слова Пичкарёва, они, Вася, против слов Корнеева и Гриненко не пляшут ни разу! Он один, а их двое. Ты дай парню, то, что обещал, не греши!
— Тебе бы в адвокатуру идти надо было, а не в уголовку! — в сердцах сплюнул подполковник. — Хрен с ним, обещал отгулы, дам. А что там сегодня в следствии у Данилина за шум был?
— Да ты знаешь, Петрович, со следаком Пичкаревым беда! Даже не знаю, как и сказать! А скажу, так ты не поверишь! — Захарченко уставился в стакан с остатками чая. — Извращенцем наш Пичкарёв оказался.
Подполковник Дергачев оторопело уставился на своего друга, надеясь, что тот шутит. Очень надеясь…
Глава 4
Из РОВД после вечерней оперативки мы с Лидией Андреевной впервые вышли вместе. Она даже хотела было прилюдно взять меня под руку, но я сумел ее убедить, что делать этого не стоит. Лида подчинилась, но сделала это неохотно и всю дорогу до своего дома потом обиженно промолчала.
— Это ты из-за своей прокурорши решил скрывать ото всех наши отношения? — не глядя в мою сторону и уже без прежнего стеснения переодеваясь в домашний халат в моем присутствии, задала мне неудобный вопрос начальница.
— Не только, — хотел ответить я, вспомнив всех остальных неуёмных претенденток на своё новое лейтенантское тело. Но благоразумно промолчал, обоснованно надеясь, что вскоре меня в этом доме покормят вкусным ужином. Исходя не только из возвышенных надежд гастрономического свойства, я подошел к Зуевой сзади и приобнял ее, машинально отметив, что без лифчика ее сиськи совсем невелики. Контраст с саратовскими размерами служительниц Мельпомены был разительным. Разительным в разы… Н-да…
— Ну скажи, — не оборачиваясь и притиснувшись ко мне своей роскошной задницей, спросила Лидия Андреевна, — Ну чем она лучше меня? Она ведь старая!
Мою начальницу ничуть не смущало в приведенной ею аргументации то обстоятельство, что и сама она почти в полтора раза была старше меня. Нынешнего меня, разумеется. Само собой, открывать ей глаза на эту упущенную ею незначительную мелочь я не стал. Здоровье мне было дороже. Да и есть мне хотелось все сильнее, и сильнее.
— А еще, душа моя, у тебя борщ получается знатный и пироги ты печешь изумительные! — елейным голосом изощренного кулацкого подпевалы прошептал Зуевой между шелковистых завитков на ее шее.
Лида обмякла в моих руках, но одновременно с этим, как-то умудрилась еще сильнее притиснуться ко мне задницей. А никуда не денется этот ужин, подумал я. Подождёт! И в который уже раз проявив недостойное для офицера советской милиции слабоволие, и поудобнее подхватив своё руководство на руки, потащил его в койку.
Часа через полтора молодой лейтенантский организм начал настойчиво напоминать урчанием живота, что его следует тешить не только блудом в самых неприличных позициях, но и хлебом. И желательно, не им одним.
— Так ты говоришь, у тебя там голубцы и супчик? — тактично зашел я издалека, когда не на шутку разошедшаяся Лидия Андреевна попыталась в третий раз взгромоздиться на меня сверху. У Зуевой не получалось доминировать надо мной на службе и, может быть, именно поэтому ей так полюбилась поза наездницы. Которая позволяла ей, наряду с получаемым ею возвышенным плотским удовольствием, еще и смотреть на меня свысока.
— Какие голубцы?! — настороженно встрепенулась Лида, — Нет у меня никаких голубцов! Ну-ка признавайся, кобель, кто это тебе голубцов уже наобещал?!
Еще секунду назад томная и настроенная на очередной акт любви подруга, вмиг превратилась в тигрицу с оскаленными клыками, готовую рвать и метать, защищая помеченную ей территорию.
— Окстись, Лидия! — прикрикнул я, осознав свою промашку с неправильно реализованной провокацией относительно скорейшего насыщения живота своего, — Когда бы я успел
