class="p1">Следишь за наукой?
Так мне сказал один профессор,
У которого я лечу артроз колена.
А другой академик,
У которого я лечу почки,
Сказал мне: «Пейте на здоровье!
Водку нельзя,
А “Наполеон” можно».
А мой врач терапевт, покойный,
Говорил мне такое:
«Вам обязательно надо
Посещать курорты».
Врубаешься, Петрович?..
Хоть мы коммунисты и сделаны из железа,
Но и мы невечные.
Ты налей мне ещё стакан,
А то мой «Наполеон» закончился, из пайка.
Мне сегодня, что-то, нездоровится.
А со здоровьем шутки плохи.
Я думаю:
«Вот баба, пьёт и не хмелеет!
Это ж надо?
На здоровье перевела тему.
Нет здоровья?
Так нечего разносить телеграммы,
А сиди у себя в кабинете и кашляй.
У кого нет болячек?
Тоже мне, нашла кому жаловаться.
Я сам от своих болячек не знаю “куда деваться”».
Но… как тут отказать?
Я ведь сам ей предложил, дурак.
А у меня
Осталась последняя бутылка «Наполеона».
Я её приготовил для дома.
Нет… не для Нюрки.
Она к водке привыкла и не поймет вкуса.
Ей вообще всё равно что:
Водка или самогон.
Это я для себя,
Это мне «Наполеон» дома нужен.
Перед сном пропущу рюмочку,
На сон грядущий.
И сплю потом, как младенец.
Очень хорошо он мне лечит нервы.
А потом думаю:
«Ладно, пусть пьет,
Зато отдеру её потом
И за Партию и за “Наполеон”».
Я достал ещё бутылку,
А сам не пил уже.
Налил ей полный стакан…
А она потом сама с себя трусы сняла.
И с меня трусы стащила.
И тут я чувствую, что меня покинули силы.
«Товарищ» мой, как не живой,
Ну и как мне тогда её?..
Она поняла всё сразу
И занялась его массажем.
Через минуту он был как штык!
Но пузо мне мешало его вонзить.
И тут она мне сказала:
— Ладно, Петрович, я всё понимаю.
Теперь я «угощаю».
Я тебя сегодня побалую,
На твоей дудочке поиграю.
Встала на колени
И принялась за дело…
А как принялась за «дело»
Аж… у меня в глазах всё потемнело!
— Вера? Брежнева?
Из семнадцатого кабинета?
Вера Павловна?
Вся из себя такая?
— Да, Ваня, она самая.
— Никогда бы не подумал,
Что она играет на «дудочке».
И тут у меня Боря в голове всплывает,
Когда он сына поучает:
— Андрюха, ты этих баб ещё не знаешь! –
Боря психолог однако.
— Да, уж… интересная ситуация:
Брежнева принесла от Брежнева телеграмму.
Чего в жизни только не бывает!
— Это ты в самую точку, Ваня.
Потом ещё, немного, полежали,
На диване,
«Наполеон» допивая
И телеграмму Брежнева читая…
«Заеб…л этот Брежнев,
Со своим чугуном, со своею сталью,
Со своими снарядами.
Всё ему мало, мало, мало…
У нас добра этого завались,
А пойди в магазине сосисок найди
Или колбасы?
Вот мы, с тобой, как партийные товарищи.
В спецмагазине отовариваемся.
А другим людям недоступны
Такие продукты,
Что найдут, тем и набивают свои желудки.
Вот о чём Партии думать нужно».
Ну, тут же я прогнал от себя эти мысли,
Не положено так думать коммунисту.
Партии виднее, что народу жрать
И чем задницу себе подтирать…
Пора, надо вставать.
Но не могу от Веркиных сисек оторваться.
Они у неё такие ладные.
У меня было такое чувство,
Что я, никогда, других сисек и не щупал.
Оторваться от них было трудно.
Сука…
Пахли духами французскими.
Но нужно.
Я всею силою воли напрягся,
Как нас учит Партия,
И с этим делом справился.
Да, пора… снаряды делать надо.
Чтобы было чем расхерачить китайцев,
Если полезут падлы.
Вот сейчас откровенничаю с тобой, Ваня.
И не знаю…
А может быть зря я это…
Может быть ты меня потом сдашь,
Как это положено у нас?
— Петрович, посмотри мне в глаза.
Разве я сука какая,
Чтобы сдать своего товарища,
Которого я глубоко уважаю?
Хоть у меня и партбилет в кармане,
Но доносы я презираю.
Это дело не по мне,
Я нормальный человек.
Выпили ещё по одной
И Петрович опять о своём.
Я ей сказал:
— Вера, ты баба хорошая,
Но пора приниматься за работу.
Пора мне заниматься снарядами,
Для будущей войны с Китаем.
Она оделась и ушла в свой кабинет.
И больше мы «этим» не занимались с ней.
Потом… дал я ей грамоту, как положено.
Каждый год выделяю путёвку в санаторий,
Чтоб она лечила свой артроз и почки.
Словом… вот такая история.
А однажды, когда пересеклись с ней в коридоре,
Она мне говорит такое:
— Ты мне, только, намекни, Петрович…
А потом ко мне в голову пришло озарение:
«Как ей в руки попала телеграмма эта?
Ведь мне её принести должна была секретарша,
Как и полагается?..
Как так вышло,
Что телеграмма прошла мимо
Секретарши,
И в Веркиных руках оказалась?»
И тут я смекаю,
Что она разработала всю эту ситуацию,
Ай да баба!
Думаю:
«Ох и хитрая же баба! –
И всё у меня в голове на свои места встало, –
Выходит что она разработала всю эту «операцию»,
Чтобы ей на халяву по курортам шляться.
Вот оно, как получается.
Теперь на мне пятно,
Как на члене Партии,
Как на оступившемся товарище.
А она, значит,
Вся в шоколаде:
Грамоты получает
И по курортам разъезжает!
А если разболтает?
Тогда вся жизнь моя пойдёт насмарку.
В Кремле мне такого не простят.
Суслов та ещё мразь».
Ну… а потом я успокоился.
Ведь я же ей не сделал ничего плохого.
Вот только зря она Нюрке разболтала.
Но всё же я решил подстраховаться,
С делегацией в Болгарию её, потом, отправил.
А потом, немного помолчав,
Он налил нам по рюмочке опять.
Выпили не чокаясь
И он вернулся в день сегодняшний.
Все слова, жены, на цитаты разбирая,
Как, почему и что она ему сказала.
— Я, потом, всё обдумал, всё взвесил:
«А ведь права, она, стерва.
В своём-то возрасте и со своим брюхом
Кому я нужен?
Ни пахать, ни сеять не умею.
Только и знаю как «толкать» речи.
Да и здоровье у меня никудышное:
Геморрой с кулак
И паховая грыжа.
Сил, даже нет,
Чтоб, как Брежнев, писать книжки».
Так и живём, а что делать?
Правда уже не спим в одной пастели.
А однажды, Ваня,
Ко мне пришла мысль странная.
Надо прямо сказать:
Для меня, как коммуниста,
Мысль уж совсем необычная.
И даже, как-то…
Религией от неё попахивало.
Я даже сам себе удивился!
Мысль философская, не коммунистическая, не
