кто-то из них больше, кто-то меньше. И там, где каждый берет по два денье в день, вы должны давать за акр пять денье. И там, где четверо берут каждый по одному денье, а пятый, который связывает снопы, два денье, вы должны платить по четыре денье за акр146.
Здесь же говорится о назначенном жалованье: «Если они перевыполнили план, вы не должны платить им больше установленной суммы»147, причем даже в том случае, если предполагается различная оплата в зависимости от затрачиваемых «усилий»: например, «гонорар» вязальщика, который должен собирать, сжимать и связывать снопы, составляет два денье, а того, кто просто скашивает пшеницу, – один денье148. А вот как обстояли дела на ферме Карвиль в 1308 году: такая работа, как вспахивание плугом, вместе с манипуляциями лемехом и управлением повозкой стоила дороже, нежели боронение и дальнейшая очистка поверхности149. Наблюдалась некоторая тенденция к иерархизации «труда» и его оплаты.
В отношении к «подлому люду» ничего не меняется. Усталость бедного человека порой становится предметом осмеяния. В фаблио XII века рассказывается об одном крестьянине из Байёля, вернувшемся домой после работы в поле. Его усталость служит для жены поводом отправить его спать, а затем пойти к любовнику. Конечно, герой изнурен работой и недооценен, но выставляют его идиотом и «противным дураком»150.
Надо сказать и о том, как изображалась усталость, каковы были ее признаки, как двигался утомленный человек. Это проявлялось в том, как работник манипулировал орудиями труда, в его молчаливой позе. Например, заступ и мотыга были исключительно мужскими инструментами и использовались при молотьбе и веянии зерна; эти занятия не терпели женской «слабости» – «женскими» орудиями труда считались серп и грабли151. Здесь мы видим первые попытки оценивать и различать мужскую и женскую усталость. Требуемое усилие должно демонстрироваться: иногда усталость выражается через изогнутые тела, размах движений, как на выполненных в конце XIII века иллюстрациях к манускрипту «Рантье из Ауденарде» (XII век). Многочисленные крестьяне на этих иллюстрациях, согнувшись почти до земли, напрягая руки и ноги, обрабатывают мотыгами землю152. То же самое видим в Псалтыре Людовика Святого153 – на картинках изображены люди, согбенные до земли, затаскивающие мешки с зерном в амбары154. Здесь мы видим желание изобразительными средствами передать жесты, характерные для усталости и прилагаемых усилий, но при этом отсутствуют какие-либо комментарии, оценки и пояснения.
Наконец, надо упомянуть работы, которые оплачивались сдельно, а не повременно. В данном случае нет никакой возможности оценить степень усталости работников. В XIV веке архиепископ Руанский назначает своим виноградарям жалованье за всю работу, выполненную в течение сезона, а не за каждый день. Некий Тома ле Кошуа получил четыре ливра шестнадцать су за то, что «копал, подрезал лозы, выносил мусор, и выполнял эти работы на протяжении всего сезона на винограднике площадью в пол-арпана155»156, а Робьен Корнильбу получил сорок восемь су «за обработку участка вышеназванного виноградника»157.
Плата рассчитывается здесь за весь комплекс работ, без учета времени, потребовавшегося для оказания услуг, или затраченных усилий, несмотря на подробное перечисление поставленных задач. Так было в случае двух работников, неких Жана де Валансьена и Жокара, которые в начале XIV века в области Крессоньер «убирали пшеницу и обустраивали изгородь. <…> Сторож следил за полями и жатвой»158. Таким образом, интенсивность труда было «сложно измерить»159, и, надо сказать, она не признавалась заслуживающей внимания.
Профессии и возникновение понятия «длительность рабочего дня»
Вопросы организации труда и физических затрат возникали в основном в городах, и на этой почве даже случались конфликты. Развитие городов началось в XII–XIII веках и было связано с прекращением нашествий варваров, с интенсификацией товарообмена и с освобождением крепостных. Складываются профессии, городские кварталы различаются по тому, чем занимаются жители, деятельность диверсифицируется: «Сонные деревни превращаются в оживленные рынки»160. Устанавливаются и распространяются определенные правила жизни.
Поначалу нормируется длительность рабочего дня и, скрытым образом, усталость, которую вызывает работа. Главный критерий – длительность светового дня. Это зафиксировано в «Книге профессий», появившейся в 1268 году: «Вышеназванные работники должны приходить ежедневно по будням на рассвете и работать до сумерек, которые длятся до заката»161. Таким образом, длительность рабочего дня устанавливалась одинаковой для всех – он начинался с рассветом и длился, пока не начнет темнеть. Конечно, существовали нюансы – в некоторых профессиях рабочий день короче: например, «изготовители приводных ремней имеют право отдыхать в сумерки»162, так же как и «производители ремней» могут не работать по ночам, потому что «дни длинные, а работа очень тяжелая»163. В то же время работа в ночное время существовала в некоторых профессиях, связанных с обработкой и переработкой продукции, например красильщикам разрешалось «работать по ночам»164; производители масла также могли «работать днем и ночью, если это казалось им правильным»165.
Конфликты в связи с продолжительностью рабочего дня
Подобная нечеткость в определении не осталась без результата. Возникает напряжение, хозяева предприятий, особенно накануне Черной смерти – эпидемии чумы 1348 года, в период избытка рабочей силы, продлевали «рабочий день»166. Это вызвало сопротивление, возникли конфликты по поводу продолжительности рабочего дня; усталость становится неявным алиби, пограничной точкой между тем, что можно терпеть, и тем, что терпеть нельзя. Работники парижских кожевенных предприятий в 1277 году жаловались, что «хозяева очень сильно задерживали их на работе после наступления темноты»167. Комиссар парижской полиции установил продолжительность рабочего дня: «Работа должна продолжаться до обедни, а во второй половине дня – до захода солнца»168. Похожая ситуация сложилась в 1346 году в Санлисе: двадцать восемь работников кожевенного предприятия воспротивились намерению четырех хозяев продлить рабочий день до повечерия; «Бальи169 постановил, что они будут работать до последнего удара колокола, собирающего на вечернюю службу, то есть до повечерия»170. Конечно, об усталости здесь не говорится напрямую, но мысль о ней присутствует в жалобе и реакции работников, она принимается во внимание и пусть неявно, но требует компенсации.
Великая чума, пришедшая в 1348 году, вызвала новые изменения. Количество рабочих рук сократилось, и, следовательно, они стали цениться выше; требования работников возросли. Они проявляли дилетантизм и расслаблялись на работе; такое положение вещей оспаривалось хозяевами, но нравилось самим работникам. Вот что по этому поводу писал комиссар парижской полиции в 1395 году:
Как мне стало известно, представителям
