она не терпела запретов, но Эрс, бывало, слушала. Но, скорее всего, причиной служили объяснения, которые сопровождали запреты и указания.
Вспомнив о не произнесенном объяснении, девушка поспешила исправиться:
— Он же не какой-то Сертан с улицы. Ты знакома с ним давно и точно знаешь, Шараф проявляет уважение к тебе и не нарушает личные границы.
Шараф, за спиной Фоськи, прошуршал лапой по мордочке, закрывая глаза.
— Ну начинается.
Соглашаясь с «пленником» Фося, закатила глаза и вздохнув, приготовилась выслушивать нравоучения.
— Тогда и ты должна взамен проявлять равное уважение, — заметив бестолковость аргументов, Эрс не спешила останавливаться.
Приоткрыв зеленый глаз, Сертан посмотрел на нее.
— Долшна?
— Еще как! Не позволительно так себя вести образованному человеку, прекрасно знающему правила поведения…
— Ладно! — Фося вскинула руки, желая остановить поток, полезной для нее, информации. Она отпустила Сертана, откинув лапу. — Валяй!
Теперь Шараф осмотрелся. Указав на проход во дворы, он направил группу по правильному маршруту. Фоська поплелась следом. Как же с ней все-таки бывало трудно! Эрс иногда винила себя за вмешательства в их отношения, но осознав, что никто кроме нее не намерен помогать, она отбрасывала навязчивые мысли и поставила для себя единственное правило: «Вмешиваться, только когда обстоятельства того требуют!»
Тянулись переулки, серость скрывалась за не яркими пятнами развешенной на веревках одежды. Шараф был прав, солнечный, шумный мир отступал перед неспешными оттененными переулками. Обитатели солнечной стороны назвали бы окружение серым или даже, бесцветным, привыкнув к ярким пятнам, рябящим в глазах белым юбкам, неуловимым лучам, словно окрашивающим серый мир в яркие пятна. И им было не понять жителей ночных.
Жизнь солнечной стороны прерывалась с восходом луны, пока обитатели ночных улиц выходили на прикрытые досками улицы, зажигали свечи, расстилали яркие ковры, покрывали закрытые от солнца проходы от дома к дому нитью с поблескивающими осколками самых разных цветов и уносились в танец под музыку старой флейты. Или же, собирались в полуразрушенном доме на тканевых настилах, зажигали, приросшие воском к каменному полу, низкие свечи и наблюдали за театром теней, сокрытым за сшитыми кусочками ткани с мешков.
Из полуразбитых окон виднелся колышущийся свет и восклицания.
— Нам сюда, — прошептал Шараф, крадясь к входу в дом, откуда слышалась уверенная речь. — Только тише! — он прошел к покосившейся двери и отодвинув нить с покрашенной тканью, в виде флажков, приоткрыл дверцу.
На темную улицу вылился неяркий свет. Перед маленьким Сертаном, наряженном в плащ из ткани и шлем из кусочков труб, стояла маленькая Сертанка, держа в лапках две палки. Над ней возвышался, воссозданный из заплаток, стеклышек, железок и бумаги, дракон. Морда угрожающе сверкала в потрескивании свечей.
— Вот, благородный рыцарь Чарльз! — прорычала девочка-игуана, двинув палками в сторону «рыцаря». — Пришел мне на ужин! Я проглочу тебя и твои досп… — она замолчала и ухватившись за палки, попыталась вновь произнести. — Я проглочу тебя и твои досп… Тебя и все то, навешенное на тебе, железо, сверкающее в моем дыхании, полетит в гору золота!
— Это мы еще посмотрим! — и мальчик-ящерица выставил перед собой самодельный меч из деревяшек, перевязанный нитями. В один миг, дракон понесся в сторону рыцаря и одним движением, морда огромного существа слетела с длинной шеи, со стуком и звоном упав на каменный пол.
Послышались поспешные аплодисменты маленьких Сертан, наблюдающих за выступлением.
— Вот! — воскликнув маленький Сертан, покопавшись в упавшей драконьей голове и вытащив обкрученный тканью каркас в виде драконьего черепа. — Драконий череп! Вот мой трофей! Доказательство подвига, достойное короля!
Наступила тишина и из нее вновь возродились аплодисменты маленьких зрителей.
— Моя любимая часть, — прошептал Шараф, вместе с Афоськой наблюдающий за театральной постановкой.
Выступление явно было не закончено, но Шараф повел в переход по коридору и вывел на новую улицу, по которой висели самодельные кривоватые листовки, пестрящие ошибками, но приглашающие посетить представление: «Подвиг рыцаря Чарлза».
Сертан подошел к двери и послышался стук. Подождав некоторое время, с сомнением, он снова постучался в ветхую дверь, которая казалась сейчас вывалиться на порог. Но, даже с такими дверями Сертаны не заходили без разрешения хозяев. Шараф когда-то рассказывал, здесь, не смотря на внешнюю отстраненность от солнечной стороны, все еще ценят этикет.
После третьей попытки, он уже начал огорчаться и повесил мордочку. Фося, взглянув на него, заметила:
— Видно, не судьба.
И словно опровергая ее замечание, у двери послышался шорох и скрипнув, дверца показала медленно появившуюся мордочку. В свете, редко проникающих, солнечных лучей, чешуйчатая кожа обтягивала костлявую морду. В тени виднелись оранжевые глаза. Не выходя из-за двери, Сертанка смерила гостя недовольным взглядом.
— С какими намерениями, Шараф?
— Карфа-Скей, — Сертан опустил мордочку, разглядывая лапы, не зная куда деться. Ороговелый хвост осел на земле неохотно разметая в стороны землю.
Неожиданно, что дверь откроет именно она, может, Шараф надеялся увидеть Шейну? Или же Саркафа, на худой конец? Эрс тоже была не в восторге встретиться с Сертанкой, с которой совсем недавно свела судьба. Карфа казалось, своим видом передавала недоверие ко всему, суровый взгляд на действительность и что самое удручающее, остатки детской наивности, затаившиеся глубоко в душе, рассказывающей, что такой она была не всегда.
Когда Эрс впервые встретилась с ней в переулке, она могла подумать все что угодно. Больше мыслей приходило о том, что она чья-то бабушка или довольно пожилая няня, но, чтобы это была мать Шейны? Ни за что. Шейна была слишком радостной и бросающей оптимистичный взор на будущее. Она кружилась над Шарафом уверяя что в скором времени все образумятся и люди увидят в Сертанах положительные стороны. Ее побуждения слышались даже с другого конца офиса и начинались они, как только Шейна замечала его несвоевременное впадение в хандру, зная, что такие состояния навещают его только вечером, когда приходиться уходить домой и беспокоиться о сохранности не только своего хвоста, но и хвостов своих друзей.
После некоторого времени переминания на месте и попыток посмотреть ей в глаза, Сертанка, устав ожидать скрипнула дверью, которую не спешила открывать и бросила:
— Ну Карфа, — отведя взгляд от Шарафа она всмотрелась в Фоську и Эрс. Заметив в ней что-то знакомое, она кивнула в их сторону. — С тобой?
— Карфа-Скей, нам очень нужна ваша помощь! — наконец выкрикнул Шараф. — Нам очень нужно наведаться к Скарнару, а он в Подземелье и карты у нас нет! Мы решили спросить… Может она у вас найдется? — и поняв, как много глупостей он наговорил и с каким странным делом пришел, даже не объяснив причин, Сертан закрыл мордочку лапами, готовясь к осуждениям или к звуку, с треском захлопнувшейся, двери.
Посмотрев
