он практически ей на ухо.
И вот теперь парень сидел на своей кухне и вспоминал эту сцену, будто она произошла в кино. Так они помирились? Все в порядке? Или он еще больше испортил. А что испортил? Разве между ними что-то было? Отношения?
Рома задумался: а как понять, что между парнем и девушкой отношения? Обычно он мог переспать с девушкой и больше ее не увидеть. Серьезных отношений в его жизни еще ни разу не было. С Олесей он встречался месяц или два, сам не понял, когда вдруг решил, что она — его девушка. Когда записал ее номер телефона?
А как в случае с Дариной? У них начались отношения, или они все еще просто соседи? Как сложно быть парнем! Это же девушки любят выяснять все и спрашивать, а как он узнает? Как он узнает, что она — его? Речи о том, что у нее есть другой мужчина, и быть не может. Даже если он есть, Рома не позволит ей быть с кем-то другим. Получается, она уже его? Да что такое! Как все сложно. Может, стоило ее все же спросить, а не попрощаться и уйти к себе? Может, нужно было хотя бы записать ее номер телефона?
Его размышления прервал отец, вошедший вдруг на кухню.
— Где ты был весь день? — коротко спросил он.
— С друзьями был.
— Почему не брал трубку?
Рома пожал плечами. Но видя, что отца не устраивает такой ответ, добавил:
— Телефон лежал в кармане куртки без звука, а друзьям нужна была помощь.
— А твоей маме уже помощь не нужна?
Парень выдохнул. Как обычно, у отца был козырь — больная мама. Как только он хотел, чтобы сын поступил так, как ему это нужно, Андрей сразу напоминал о ней. Потому что у Ромы, в отличии от самого Андрея, была совесть.
— Она бы сама позвонила, если…
— Если бы могла, — закончил за него отец. — Как можно быть таким безответственным лоботрясом?!
Андрей всегда был таким резким. С виду спокойный, одним только взглядом мог унизить и оскорбить человека. Ни один мускул при этом на лице не дрогнул.
Рома молчал. Единственное его оружие против отца — молчание. Он с детства себя успокаивал, что Андрей выговорится и успокоится. Что отец все равно его любит, даже если пытается доказать обратное. Родители всегда любят своих детей. Так?
— И с какими друзьями ты был?
— Никита…
— Этот бездельник. Кто еще был?
— Какая разница? Ты не знаешь моих друзей, — ответил Рома и встал из-за стола. Поставив чашку в раковину, он хотел выйти из кухни, но отец опередил вопросом:
— А наша соседка… эта разведенная парикмахерша… тоже теперь твой друг? — в своей манере, растягивая слова, спросил Андрей.
Рома застыл.
— Что? Думаешь, только ты все замечаешь? Утром села в твою машину, вечером ты ее подвез, еще миловался на этаже. Совсем с ума сошел? Ладно, еще твои девки из клубов, даже эта Олеся меня устраивает. Такая же малолетка как ты, разбежитесь через месяц, поревет и забудет тебя. А от этой… тебе что надо? Или лучше спросить, что надо ей?
Парень так и стоял спиной к отцу в дверях кухни.
— Ты хоть понимаешь, что такое — разведенная женщина? Ей сколько? Тридцать? На раз и два обведет тебя вокруг пальца и женит на себе. Опыт уже есть. Ей не нужны твои сопли и поцелуи под дверью. Ей семья нужна, а какой муж из такого как ты?
— Замолчи, — сквозь зубы зашипел Рома. — Замолчи! — уже громче пригрозил он.
— Не строй из себя взрослого мужчину. Не забывай, ты в этой жизни еще ничего не добился. Только потратил мои нервы и деньги.
— Пошел к черту, — еле слышно произнес Рома и вышел из кухни.
В коридоре он немного замешкался. Хотел зайти к маме, видя свет в ее комнате, но решил, что в таком состоянии лучше этого не делать. Он захлопнул дверь своей спальни, не включая света и не раздеваясь, грохнулся в свою кровать. «Она была замужем!» — за минуту раз двести повторил он себе.
Вторая глава
Она почти не спала ночью, ворочалась с боку на бок, никак не могла найти удобную позу. Потом подушка показалась ей слишком мягкой. Достав с верхней полки шкафа другую, она с облегчением выдохнула и легла. Но эта подушка оказалась слишком твердой. Одеяло — слишком теплым, а под пледом — холодно.
«Да что такое?! Спи! Завтра еще один день на даче, — напомнила она себе. Повернулось на правый бок, подложила руку под щеку. — Еще один день с ним». И, возможно, еще один поцелуй…
Ей удалось поспать около двух часов, но состояние утром было на удивление бодрое. Она по будильнику вскочила и поспешила в душ. Там она тщательно помыла волосы, пропахшие костром. Минут пять просто постояла под струями теплой воды, подставляя лицо.
Снова и снова ей казалось, что его губы касаются ее губ. Этот поцелуй у двери ее возбуждал, чем больше она думала об этом, тем больше теряла голову и горела. Как она хотела, чтобы он толкнул эту чертовую дверь за ее спиной, чтобы не отрываясь от ее губ, зашел к ней, в темноте продолжал ее целовать, прижимать к себе. Она бы гладила его по спине, проводила рукой по волосам, сняла бы с него куртку, залезла бы ладонью под футболку, трогала бы живот… А он… чтобы делал он?
Внизу живота так приятно вибрировало, когда она представляла, во что мог вырасти этот невинный поцелуй. Скорее всего, он бы ушел от нее утром. Она бы вспомнила, что в первую очередь женщина.
Выйдя из душа, Дарина уложила волосы. Обычно она делала высокий хвост и слегка завивала концы. На работе нельзя было распускать волосы, но внешний вид в любом салоне красоты важен. Потому она нашла удобную и в то же время красивую прическу.
Но сегодня хотелось чего-то другого. Совсем другого.
Она открыла шкаф и стала изучать свой гардероб. Джинсы, футболки, куча толстовок. Внизу лежали кроссовки и кеды — пять пар. Все в основном черного, серого и белого цвета. Никаких буйств красок, никакого разнообразия. Она провела рукой по вешалкам и грустно вздохнула. А ведь раньше ее гардероб состоял исключительно из платьев и юбок. Ей нравилось наряжаться, делать разные прически. И кроссовок у нее не было, только одна пара для занятий физкультурой в университете, а потом и в зале. Все остальное
