перстня сверкает как натуральный брильянт.
Устал, ложусь на кровать и мгновенно засыпаю. Просыпаюсь от звуков голосов. Возле моей кровати стоят Анейра и какая-то женщина очень представительного вида в зелёной мантии. От неё ощутимо тянет опасностью. Она сердито выговаривает что-то Анейре. Девушка пытается её в чем-то убедить, показывая на меня, в её глазах явное беспокойство и тревога.
Встаю перед женщиной и представляюсь: «Мики», — показывая на себя, затем на девушку: «Анейра», — указываю пальцем на женщину и спрашиваю «М-м?»
Дама просто обалдела от такой наглости и смотрит на меня толи с удивлением, толи с возмущением.
— Магистр графиня Ириана де Дартель, моя наставница, — представила Анейра эту магиню.
Я услышал, но конечно ничего не понял. Наверное, Ириана — это имя, остальное пока для меня «бла-бла-бла». Поклонился магине, прижав руки к груди, а что, мне не трудно, и начал свой бенефис Я жестикулировал, произносил те слова, которые выучил с Анейрой, кланялся, снова жестикулировал. Выглядело это примерно так:
— Мики, — рукой на себя, — Голова, — рукой на голову, — Пусто, — «бум», «бум» костяшками по моему черепу. Далее изображаю, как она, магистр Ириана делает пасы в сторону моей головы.
— Мики говорить, писать, читать, — показываю рукой, как болтается мой язык, потом как я пишу карандашом, потом бегаю глазами по страницам развёрнутой книги. Думаю, что и идиоту понятно, что я прошу вложить, влить, залить в моё сознание знание языка, устного и письменного. Тем более что Анейра комментирует мою пантомиму.
Анейра с энтузиазмом поддерживает мое выступление и начинает уговаривать свою наставницу. Та ей резко возражает. Ну, вариантов всего два: или она не может это сделать, или не желает работать бесплатно. Всё предсказуемо.
Делаю упор на второй вариант. Требую у Анейры бумагу и карандаш, говорю: — Деньги, — и пишу на бумаге числа: 10, 50, 100, 200, 500, 1000. С вопросом смотрю на магессу, а она с удивлением смотрит на меня. Затем отмирает и пишет на листе число 350.
Поворачиваюсь к девушке, указываю на число 350 и спрашиваю: — Золотой, серебряный?
— 350 золотых, — грустно кивает девушка, понимая, что у меня их нет.
Достаю из-под подушки перстень «две змии держат голубой брильянт», протягиваю его магессе и спрашиваю: — Да?
Магистр взяла перстень в руки, стала его рассматривать и оценивать. Выражение её лица менялось от скептического до удивлённого. Она начала задавать мне вопросы, которые я не понимал. Её интонация начала переходить в требовательную и чуть ли не истерическую.
Наверняка она кричала: — Где взял? Украл?
А я спокойно смотрел ей в глаза, мне её истерика была безразлична. Я снова показал жестами, что она должна вложить мне в голову знание языка, умение говорить, читать и писать на языке этого государства. Показал на перстень в её руках и спросил: — Да?
Наставница стала что-то говорить Анейре, показывая перстень, после чего та написала на листе число 500 со значком, обозначающим золотой. Понятно, мой перстень стоит 500 золотых, а обучение языку — 350 золотых.
Я попытался объяснить Анейре, что про 150 дополнительных золотых мы поговорим после того, как я смогу свободно говорить на их языке. Но магесса не соглашалась с такой неопределённостью. Тогда я попытался объяснить, что я хочу провести в этой палате еще 25 дней, чем крайне удивил и девушку, и магессу. Бурный диалог между нами тремя, когда один из разговаривающих знает лишь несколько слов, можно было бы описывать в рубрике анекдотов. В конце концов, мне удалось передать информацию, что нужно именно это — прожить в этой палате под видом пациента 25 дней.
— Да! — сказала магесса глядя мне в глаза и, развернувшись, пошла на выход. Я знаками показал Анейре идти вместе с наставницей. Она выбежала из комнаты вслед за магессой. Оставшись один, я достал полотенце с песком и начал формировать кристалл горного хрусталя слегка приплюснутой формы, чтобы приблизить его к соотношению толщины к ширине как пять к девяти. Теперь у меня получалось значительно лучше, и примерно за полчаса я кристалл вырастил. Далее я приложил кристалл к железному гвоздю и стал желать, представлять, мысленно моделировать то, что кристалл окиси кремния насыщается ионами железа и приобретает сиреневый цвет. Через несколько минут я держал в руках сиренево-красный кристалл аметиста длиной около двух сантиметров. Из трех серебрушек вытянул и сделал окантовку для этого кристалла с петелькой на конце, чтобы его можно было подвесить, как кулон.
Когда начало темнеть, в палату ворвалась Анейра. Она стала меня кормить кашей и поить компотом, но потом вытащила меня на середину комнаты и начала целовать, что-то говоря, смеясь и плача одновременно. Когда я попытался затащить её в постель, он засмеялась, вырвалась и убежала.
Мне осталось закончить ужин и заняться зарядкой созданного кулона и изготовлением новых кристаллов. Поскольку мне приходилось сдерживать скорость поглощения энергии из источника, процесс затянулся почти до утра. В результате я имел ещё один кулон и два перстня с красновато-сиреневыми кристаллами аметиста.
Утром меня опять не будили, но завтрак стоял на столе. А вот после обеда ко мне вновь пришли магистр Ириана Дартель и Анейра Толиш, правда её фамилию я узнал позже. Без лишних разговоров меня уложили на кровать, магистр взяла в одну руку какой-то кристалл, а вторую положила мне на лоб, потом сжала ладонями мои виски, прижав кристалл к моему лбу. Голова закружилась, и я перестал ориентироваться в пространстве. Было ощущение, что мою голову простреливают насквозь тонкие иглы, было больно, но терпимо. Постепенно голова прояснилась. Магистр смотрела мне в глаза и, не отпуская мою голову, приказала: — Где ты взял это перстень?
— Да я сам… — чуть не проболтался «супер маг» в моём лице. Очень хотелось всё рассказать этой женщине, ей невозможно было не отвечать или лгать. «Это магия, ментальная магия, это допрос! А вот хрен вам!» — разозлился я и с трудом закрыл глаза. Наваждение пропало, теперь я мог рассуждать как обычно.
— Я и сам не помню, наверное, это из семьи, может быть перстень мамы, — начал выкручиваться я.
— Не ври!
— Не вру, не знаю, кто его бывший владелец, — ушел я от ответа, где взял перстень. Так как говорить, что сам сделал, было нельзя, а любой ответ типа нашёл, был бы ложью, и магистр это сразу почувствовала бы.
— Что у тебя с Анейрой? — спросила она так, словно собиралась меня кастрировать.
— Она мой друг.
— Друг или подруга?
Так, врать нельзя, если посмотрю на девушку, явно вызову неудовольствие, меня ведь спрашивают, а не её.
— Да, подруга, —
