Книга Ее внутреннее эхо - Ольга Пряникова

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52

Зато явился неожиданный гость – тот самый чиновник, через которого она получала большинство госзаказов. Он принес ненужные цветы, не рассказал о том, как узнал, что с ней произошло, как нашел ее, долго сидел и пытался закурить в палате.

Перед уходом раскололся – его собственная дочь решила завести такое же ателье, поэтому теперь…

«Катерина, ты сама понимаешь, она – дочь! Я не могу ей отказать, это мой собственный ребенок, как я ей не помогу?».

Никто ни в чем не был виноват.

Катя стояла в казенных тапочках у окна и рассматривала огромную заснеженную ель. Ее снова выбросили из жизни ради какой-то другой, любимой и родной девочки. Вот если был рядом ее собственный отец! Если бы он хотя бы знал о ней… Если бы хотя бы она знала – кто он такой.

Виноват во всем был, безусловно, ретроградный Меркурий.

Визитку Георгия она найти не смогла. На третий день он пришел сам – с тапочками, чашкой, едой и сообщением о том, что все это позволил себе взять в ее квартире.

– А замок теперь новый, – он положил две пары ключей ей в руку.

Ему было неловко говорить с ней, но она сама проявила неожиданный интерес. И спросила, не надумал ли он все-таки купить ателье.

– Я думал, Катя, вы не собирались кардинально менять свою жизнь. Вы что-то говорили про ретроградный Меркурий.

– Он уже закончился, можно пока начинать аудит, если решение принято.

– Принято, да. А остаться управляющей вы бы не хотели?

– А как же Сонька? – простодушно удивилась Катя.

– Катя, мы сейчас говорим о вас, – он сдержанно улыбнулся, рассматривая неинтересные больничные стены.

– Я уезжаю. И не могу принять ваше предложение.

– Вы уезжаете в Израиль, да?

– Откуда вы знаете?

– Я там живу. Я там знаю всех. Не знал только вас, но теперь и это недоразумение устранено.

Митя боялся звонить. Редкими эсэмэсками ему удавалось что-то узнать, но чувство вины и присутствие сына путали всю картину. Катю это раздражало, но тяга ее не ослабевала.

Приехав домой, она позвонила ему сама.

Говорили долго, с удовольствием, словно помирились после долгой ссоры.

– Ты не представляешь, как я переживал. Как же так вышло?

– Я просто выпила, чтобы немного успокоиться и, видимо, заснула у раскрытого окна. Но воспаления нет, видишь, как меня быстро выписали. Я уже почти не кашляю.

– Твоя подруга со мной так разговаривала… Словно я в чем-то виноват.

– Это она тебе сказала, что я в больнице?

– Она, и я благодарен ей за это, иначе я никогда бы не узнал, мучился бы, думал, что ты меня просто бросила…

– Зачем она полезла не в свое дело!

– Не говори так! Она постоянно тебя защищает, она очень хорошо к тебе относится.

– Н-да… А мужик у нее с деньгами. Интересный.

– У нее есть мужик? А я не знал.

– Что это ты встрепенулся, мой дорогой? И почему ты должен был знать?

– Ну… я просто.

– Маша скоро приедет?

– Да, скоро. Послезавтра.

– И ты молчал?

– Кать, что это изменит? Ну, приехал бы я, стала бы ты моей любовницей, но ведь я потом буду должен уходить! Ты этого хочешь? Ты же будешь плакать!

– Ты негодяй!

Через двадцать минут, когда сын его спал, Митя пробирался мимо Катиной неудобно поставленной машины в ее двор. Позвонил.

«Какая квартира?»

Она догадалась, но не ожидала, не успела даже обрадоваться. Распахнула дверь, и он заметил только счастливые глаза, тонкие руки на своей шее, этот невесомый женский вес. И удивился малости ее роста, каким-то птичьим косточкам, кукольным маечкам, волне тяжелых волос в его ладони.

Так и стояли, обнявшись, не в силах шевельнуться. Боялись, что малейшее движение разрушит их обоих навсегда.

Глава 2

Катина бабка была настоящей цыганкой. По крови, но не по складу личности. Выросла она не в таборе, но в большом шумном доме, в котором все ей не нравилось. Пестрота всей родительской жизни ее раздражала, хотелось добропорядочного дома, тишины по утрам, накрахмаленных салфеток. С детства дав себе обещание сбежать, она его и исполнила, едва окончив школу. С паспортом и аттестатом она очутилась в Москве на вполне легальном положении абитуриентки. Училась хорошо, ровно, по всем предметам успевала, но тяги ни к чему не испытывала.

Полнейшая незаинтересованность в успехе в сочетании с природным темпераментом и яркой внешней красотой привели ее прямиком в театральное училище. Басню она помнила плохо, но сумела так переврать все слова, что приемная комиссия покатывалась со смеха.

Приняли ее единогласно – попадание было стопроцентным.

Ирина отличалась от других девочек на курсе тем, что никогда актрисой стать не мечтала, поэтому никому не подражала. Стеснялась только своего происхождения, слишком яркой внешности, прямолинейности и провинциальности.

С этим она отчаянно боролась, что делало ее образ все более интересным – помимо природной изящности и музыкальности, в ней чувствовалась притягательная загадка. Осветленные волосы вызывающе контрастировали с черными глазами, а горячий темперамент – со сдержанностью, которую она годами в себе воспитывала.

Снимать ее начали еще на старших курсах, все пошло по накатанной – режиссеры чувствовали в ней будущую звезду. В нее влюблялись, поэтому она, опасаясь возможных сложных узлов в будущей биографии, вышла замуж по расчету. И снова попала в яблочко – их творческих тандем с молодым мужем становился все более заметным.

Безусловно, он был одним из лучших представителей своей эпохи, посмертно его называли гением, но именно загадка, таящаяся в его жене, питала его вдохновение многие годы.

Он быстро понял, что разгадать ее – пустой труд, поэтому лишь стремился уловить, подчеркнуть и увековечить на пленке.

И все ему удалось – Ирина могла добавить в любой образ собственной неповторимости, украсить самый заурядный фильм. Режиссеры стояли к ней в очередь, а на спектакли с ее участием достать билеты было просто невозможно.

В тени великолепия родителей росла их маленькая дочь Анечка. С двухлетнего возраста она привыкла к толпам знаменитых гостей. Ее ставили на стул, она, подрагивая шелковым бантом на голове, бодро и бездумно читала стихи, с возрастом пересела «за инструмент», на котором старательно воспроизводила несколько заученных пьесок.

Гости аплодировали, а родителям просто некогда было заметить, что все ее поступки имеют лишь одно общее слово, которым их можно было охарактеризовать – «бездарность».

Мама всесторонне развивала ее, всем была понемногу недовольна. Остановились на танцах – Аня любила

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52