себе, и добрососедскими отношениями это было трудно назвать. Тем более аспенцы довольно ревностно следили за развитием Осгена как потенциального конкурента — обе аграрные деревни, обе заготавливали продовольствие и, если позволял урожай, отвозили излишки в Орсод, которому было всегда мало. Так что открытой вражды между нами не было, как не было и дружбы. А вот это уже было большой ошибкой, которая и сыграла свою роль — люди должны держаться вместе. Тем более, поселенцы на чужой земле. И если Осген взял за правило сотрудничать со всеми, кто к этому готов — в частности, с индейцами и орками — то Аспен выбрал политику изоляционизма. С одной стороны, понять их можно — если Осген строился на личной земле клана, купленной у индейцев еще в приснопамятные времена и утвержденной короной, то вот здесь ситуация была другая. Аспен стоял на ничейной земле, на свой страх и риск. Как я выяснил в разговоре с Амитолой, это была земля когда-то исчезнувшего племени Гудэхи, вымершего лет сто назад от эпидемии какой-то убойной заразы, и среди индейцев считавшейся если не проклятой, то плохой. Истэки забирать ее себе не стали — а зачем, и так огромные и плодородные земли есть, самим бы обработать. И защитить тоже — в отличие от наших мирных хозяев земли тут обитали черте-кто, типа тех же отэктеев. Сюда наведывались и кочевые племена во время сезонных переселений, и отряды оседлых племен, и за некоторыми был нужен глаз да глаз. Что последние события и показывали.
После того, как мы отъехали на пару лиг, индеец дал команду спешиться.
— Чего это он? — спросил я у Бенидана, взявшего под уздцы лошадь.
— А ты смотри и наблюдай, — усмехнулся он. — Забыл, чему тебя в Легионе учили?
— Да я как-то верховой ездой там и не занимался.
— Старая уловка. Посмотри в седельной сумке, — кивнул он на круп моего коня.
Я начал наблюдать за индейцами. Да, молодцы, не пропадут. Те подвязывали на копыта своих коней нечто вроде кожаных чулок с подошвами из толстой кожи. Прямо какие-то ботинки для лошади...
— Как и у нас, стук копыт намного тише, — прокомментировал Бенидан. — И лошади удобней ступать на неровной почве. Айзанцы вообще с подковами не заморачиваются, у них лошади с копытами, обернутыми кожей.
— Это можно сделать и по-другому, — я скастовал Полог Тишины и наложил на кожаные повязки. — Теперь вообще бесшумно.
— Сделай и мне, — хмыкнул Бенидан.
— Давай сюда, — я протянул руку и, взяв эти ортопедические устройства, оплел их плетениями. — Все, готово!
Вот только мои манипуляции не остались незамеченными. Ко мне подошел тот самый следопыт, ведущий отряд.
— Что ты делать с башмак?
— Бесшумно ступать, — сказал ему я, безбожно коверкая грамматику. Этакий пиджин-лундиш вместо пиджин-инглиша для земных туземцев.
— Покажи!
— Хорошо, сейчас.
Я зашнуровал пыточное приспособление, влез на лошадь, и заставил гарцевать на месте, или как там это у лошадников называется. Копыта опускались на землю абсолютно бесшумно.
— Делать нам! — категорически потребовал он.
— Ну почему бы и нет, — скорчил гримасу я, и пошел к уже обутым лошадям. Делов-то... Потратил на это минут пять, зато войско теперь на бесшумном ходу.
— Хорошо! — сказал следопыт и вновь вскочил в седло.
Теперь, когда лошади скакали бесшумно, мы перешли на галоп, стараясь как можно быстрее успеть на перехват.
После получаса такого передвижения следопыт вскинул руку вверх, и наше войско остановилось.
— Спешиваемся, — сказал Бенидан, наблюдая как индейцы покидают свои седла и распаковывают вьюки, доставая из них оружие.
— Ладно, — я спрыгнул на землю и скастовал поисковое плетение. — Что-то пока я никого не вижу.
Следопыт повернул ко мне сердитое лицо.
— Не шуметь, — предупредил он. — Дальше пешком.
Ну пешком так пешком.
— Ну что, Друг? Наездился? — я отстегнул клапана, спустил собаку вниз и надел ему на лапы пинетки, еще хранившие в себе пыль Черного Истока. — Теперь прогуляешься. Пошли.
И наш отряд двинулся в путь. Скрытность я мог даже и не обеспечивать — дети долин и холмов при ходьбе быстрым шагом двигались почти бесшумно. Так мы прошли около лиги, пока при следующем броске плетения я не увидел несколько отметок. Вот теперь кулак поднял я.
— Орки? — задал риторический вопрос Бенидан.
— Да. Вероятно, выставили охранение.
— Ну что, тогда за работу. Где ты их видел?
Я опустился на корточки и схематично изобразил расположение точек.
— Понятно. Трое. Что-то мало. Я беру с фронта, ты с Родом — с тыла.
— Лучше я с фронта. Сниму магией, бесшумно. Вы с нашими с тыла...
— Нас забыл! — передо мной возник индеец. — Мы лучше!
Ну так-то оно может и так, но еще лучше не мешать друг другу.
— Хорошо, пусть лучше. Возьми своих лучших воинов и пусть идут с Родом и Бениданом. И слушаются их. Командир может быть только один.
У индейца глаза аж мигнули красным огнем от такого оскорбления.
— И решите эти вопросы сейчас, чтобы потом в бою не мешать друг другу и не сорвать все, — продолжил я. — Мне помощь не нужна, я сам. Понятно?
Индеец мрачно кивнул.
— Вот и хорошо, пока разбирайтесь, а я пошел. Работаем по готовности, — я поднялся с корточек, хрустнув коленями, и поманил за собой собакина.
Хорошо, что местность была холмистая, а на небе облачно, нас ничего не выдаст. Точнее, нас с Другом точно, мы под скрытом и Пологом Тишины. Можем хоть пройти в центр лагеря орков и погресться у костра, если таковой был.
Идти пришлось долго — скрыт скрытом, а вот если внезапно камешек подлетит или сухостой пригнется... Конечно, суеверные дети природы могут списать их на проделки духов, но вопить от этого они будут ничуть не меньше и перебудят весь лагерь. Плохо, что я не знал их пантеона — у каждого племени свой папа-медведь, или койот, или кто там еще в качестве тотемного животного. Так что явление духа тотема народу явно не удастся.
Бросая плетение раз от раза я наконец-то увидел часового. И он явно нес службу на «отгребись», удобно устроившись на пригорке и положив рядом копье — ну в самом деле, кто их будет преследовать? Да и скорее всего, никто не знает, что Аспен
