Я подавилась куском мяса, который в этот момент очень старательно и аккуратно подносила ко рту. Хотела выглядеть интеллигентной утонченной барышней, в итоге, минут десять кашляла, будто таберкулезник со стажем. ФСБ? Серьезно? Что за нелепая легенда? А главное, на хрена она Разумовскому?
– Да ты что? Ого. Тогда, думаю, конечно, есть смысл рассказать Александру наш случай. Может, найдутся интересные мысли. Я подключил нужных людей, из той же сферы, но.... Хотелось бы скорее что-то делать. Со дня на день Кубок Мельбурна. Кадет заявлен в скачке. Заменить не могу.
– Слушаю. Что произошло? – Сашенька отложил в сторону вилку и нож, – Кое-какие связи остались. Вдруг и правда смогу помочь.
Господи... Чем он там поможет? Только если сопрёт остальных лошадей, как только узнает их цену.
Настенька принялась вдохновенно, в лицах рассказывать, как обнаружилась пропажа жеребца. А мне стало чего-то так тошно, что я решила выйти на свежий воздух. Тихо шепнула Мартынову, будто очень нужно позвонить и тактично, по-английски, свалила из-за стола.
Выскочила на улицу, чувствуя, как дрожат ноги. Сука! Сука! Сука! Когда-нибудь прекратиться это странное воздействие на меня данного мужчины?! Ну, сколько можно-то. Время идёт, а ничего не меняется. Не могу без него. Не могу! Люблю так, что воздуха не хватает, когда он рядом. Думала, все закончилось, отпустило. Образ постепенно стёрся из памяти. Ни хрена! Сколько ночей было без сна. Сколько слез пролито. Ведь даже не рыдала, выла, сворачиваясь от боли разодраным в хлам куском мяса. Стоило подумать о нем, стоило вспомнить ощущение его присутствия и крышу рвало к чертям. А теперь все по-новой?! Нет. Я не готова окунаться в это опять.
Слава богу, зазвонил телефон, а то бы я бог его знает, до чего додумалась.
– И чего молчим, не пойму? Чего не пишем ? Хоть живая там вообще? – Сыч говорил, вроде, равнодушно, но я чувствовала в его интонации нотки обиды. На самом деле совсем забыла сообщить, что нормально все. Странно, он ещё не тут. Это на "папочку" больше похоже.
– Все хорошо.
– Таааак....А что с голосом? Ты расстроена.
Он не спрашивал, констатировал факт. В этот момент до меня дошло, Сычу знать нельзя, что Разумовский объявился рядом. Он разбираться не станет. Просто убьет его и все. На всякий случай.
– Серьезно, нормально. Тут просто у моего будущего жениха лошадь пропала, с ценником в пятнадцать миллионов.
– Лизка!
– Что?! Это не я! Отвечаю.
Охренеть. Сыч сходу решил, будто исчезновение жеребца – моих рук дело. Нормально?
– Лизка!
– Говорю же, не я. На кой черт он мне сдался.
– Откуда я знаю. Но вот эта твоя внезапная увлеченность весьма странно выглядит. Сразу показалось мне подозрительно.
– Да твою мать... Ещё раз говорю, не трогала лошадь. Не трогала! Куда я ее дену? К твоим курам привезу? Будем вместе по ранней зорьке домашнюю скотину выгуливать? Не плети, бога ради. Совпало.
– Ааааа... Ну-ну...
Вот это его "ну-ну" изрядно меня напрягло. Вроде согласился, но до конца не поверил. В это мгновенье мне показалось, будто у Сыча появился посторонний шум, навроде чужих голосов.
– А ты где? Чем занимаешься?
– Я! Так это... С мужиками на рыбалку пошел.
– Ночью? Так-то поздно уже.
– А мы сети поставили. Вот сидим, ждём. Ладно, малышка, главное, все у тебя хорошо. Давай, звони, если что.
"Папуля" как-то быстро свернул наш разговор и отключился. Может, бабу себе завел, наконец?
Я прошла вглубь небольшого парка, который располагался чуть правее от самого за́мка. Натурально парк. Аллеи, строгие ряды деревьев, фигурные кусты и чугунные лавочки с изогнутыми ножками. На душе было паршиво так, что хоть вой. Только уселась на скамейку, выбрав максимально темный угол, в конце мощеной камнем дорожки, появилась "сладкая парочка". Закон подлости просто. Видеться с Настенькой и Разумовским желания не было никакого, а потому я, словно заправский каскадёр, кувыркнулась через спинку скамейки и кубарем улетела в ближайшие кусты, где благополучно засела в засаде, всеми фибрами души умоляя вселенную, чтоб они побыстрее прошли мимо. Хрена там. Эта кукла из всех лавочек, а их, твою мать, было тут немеренно, выбрала именно ту, где спряталась я.
– Иди сюда, – Настя потянула Сашеньку за собой.
Он уселся, а девица задрав платье, прыгнула на него сверху. Ладони Разумовского тут же оказались на ее заднице, притягивая женское тело ближе. Твою мать... Быть свидетелем эротической сцены я не планировала никак, но и выбраться теперь из кустов не могла.
– Ты меня любишь? – Настенька двигала бедрами, явно преисполненная желания поиметь довольного Сашку-ирода. Она откинулась немного назад, спуская лямки лифа, который, естественно, тут же уехал вниз, обнажая грудь. Ну... Моя поинтереснее будет, если честно. Тут слабенькая двоечка, да и соски такое себе. Правда, Разумовского, похоже, все устраивало. Он с ухмылкой наблюдал за действиями жаждущей страстного секса девицы. Она терялась о его член все активнее, при этом слегка поглаживая свою грудь и закусив нижнюю губу, видимо,таким образом сдерживая стоны, потому как сама Настенька была возбуждена изрядно, я слышала это по ее дыханию, которое стало прерывистым и громким. Ситуация – глупее не придумаешь. Это во-первых. Во-вторых, наблюдать, как по любимому мною мужчине прыгает какая-то левая девка – удовольствие сомнительное и рождающее желание убивать. Конечно, я совсем не ждала, что Саша начнет строить из себя святую невинность. Трахаться он всегда любил и кобелем был ещё тем. Факт известный.
В этот момент Разумовский резко поднялся с лавочки, держа Настеньку на весу, развернулся и поставил девочку на свое место, спиной, и не только спиной, к себе. Он что, реально собирается поиметь ее тут, в саду?
Саша нагнул девку вперёд, а она, в ответ, упёрлась руками о спинку скамьи, оттопырив зад. В этот момент, расстегивая ширинку и очевидно планируя перейти к более конкретным действиям Разумовский вдруг посмотрел прямо в те кусты, где, свернувшись в три погибели, сидела я. Взгляд у него был насмешливый и будто конкретно направлен на меня. Не может быть. На улице слишком темно и свет фонарей на мое укрытие совсем не попадает. Однако, возникло ощущение, будто мы смотрим в глаза друг другу.
Ну, все. Хватит. Я медленно начала отползать назад, максимально стараясь не издавать звуков. Хотя, Настенька уже не стеснялась и постанывала, виляя бедрами, достаточно громко. Рота солдат пройдет, хрен услышишь. Господи, хоть бы ни на кого не наткнуться. Карячусь, как дура, посреди кустов. Едва парочка скрылась из моего вида, а я точно знала, что уже не попаду в их поле зрения, встала на корточки и быстро, прямо в позе собачки, поструячила в сторону, макисимально далёкую от Разумовского и Насти. Подняться в полный рост ещё опасалась.
Возможно так и ползла бы до самого дома, но мой взгляд упёрся в мужские ботинки, а голова о чью-то коленку. Я подняла глаза. Передо мной стоял Николаша.
