— Крупные у вас тут птички, — отвлеклась на темный силуэт, парящий над горами.
— Это калкалос, та самая ящерица, которой вы хотели отрезать хвост.
Юля прищурилась, вглядываясь — ящерицу, которая летает, хотелось рассмотреть в деталях, и едва не заорала, обнаружив, что расстояние между ними схлопнулось, и она смотрит в узкие, вытянутые зрачки дракона. С испугом отшатнулась, разрывая контакт. Удостоверилась, что никакого дракона и в помине нет: она все так же стоит на стене, а под спину ее поддерживает мужская рука.
— С вами все в порядке? — обеспокоенно осведомился варвар или Юле захотелось услышать беспокойство в его голосе.
— Да, все в порядке.
Шагнула, разрывая телесный контакт. Нечего тянуть к ней руки! Она еще помнит, чем закончились первые обнимашки.
В порядке ли она? Ни черта не в порядке! Когда сумасшествие начинает атаку на мозг, привыкаешь к странностям. Привиделась морда дракона? Необычно, но не смертельно. Гораздо занятнее, что дальше? Голоса в голове?
— Лысая обезьяна! — шипящий рокот ввинтился в мозг. Голос был нечеловеческим и больше напоминал перекатывание гальки по дну реки, чем привычную речь, но смысл улавливался четко.
— Двуногая, бесхвостая, тупая и ползающая по земле обезьяна, — добавил подробностей голос.
Юля готова была смириться с собеседником в голове, но терпеть оскорбления — не в этой жизни. Подсознательная уверенность, что хозяин шипящего баритона сейчас усиленно машет крыльями в их сторону, крепла с каждой секундой.
— Чешуйчатая ящерица, — пробный пошел.
— Жаба с крыльями, пожиратель помета, выползень бородавчатый, — снаряды ложились кучно. Дальше фантазия примолкла, собираясь с силами, голос тоже не подавал признаков жизни. Юля искренне пожелала ему немоты, годков этак на десять.
— Странно, — задумчиво проговорил варвар, — и что его здесь привлекло?
Юля вгляделась в горизонт — черное пятно быстро увеличивалось в размерах. Уже четко были видны крылья, узкая длинная морда и гребень на спине.
— Двуногая личинка навозника, — умоляюще пророкотало в голове. Восторг, предвкушение… Ей с трудом удалось отделить чужие эмоции от своих.
— Червяк, возомнивший себя птицей.
Волна восторга была столь сильной, что Юля подпрыгнула на месте, поймала странный взгляд варвара и едва удержалась, чтобы не показать мужчине язык. Он посмотрел на небо, покачал головой:
— Сюда направляется.
— Заметил что-то, вот и решил посмотреть. Глупый же, — Совенок взял ее за руку.
— Глупый? — с сомнением протянула девушка. По ее мнению, чешуйчатое нечто было похабником со стажем, а вот глупым — вряд ли.
— Ага. Когда-то они вместе с людьми населяли Шайрат, но потом Девятиликий обиделся на них и лишил мозгов. Правда, они схитрили и смогли сохранить часть.
— Вижу, ты плохо помнишь легенды, — пожурил младшего брата его высочество, — повтори, вечером проверю. Но в целом он прав, Ю-лия. Калкалосы считаются частично разумными. Пусть они не нападают без причины, к ним лучше не приближаться. Да они и сами к себе не подпускают. Было время, когда их почти истребили, но сейчас охота в прошлом.
Юля с предвкушением смотрела, как дракон опровергает слова варвара. Встав на одно крыло, он заложил лихой вираж над башней, сложил крылья, нырнул вниз и плюхнулся на живот метрах в пяти от них. У его высочества от удивления закончились слова, Совенок издал восхищенное:
— Еш-ш-шь!
При звуках его голоса Филь отмер. Закрыл их собой, спрятав за широкой спиной. Еще и меч потянул из ножен.
— Вы сказали, они не нападают?
В голове ехидно хихикнули.
— Значит, не о чем волноваться.
Юля обогнула фигуру варвара и остановилась, поймав взгляд вертикальных зрачков. Дракон был небольшим — туловище размером с газель. Длинная шея, кожистые крылья с когтями для ползанья по скалам, шипастый хвост и очень — ну очень — выразительный взгляд давно живущего существа, уверенного, что в жизни самый здоровый смех — это ехидный, а все остальное — чешуя.
На Юлю повеяло таким родным и знакомым, что она невольно прислушалась — не раздастся ли поблизости голос Любки. Но нет. Позади оживленно сопел Аль, его брат изображал готовность к атаке, и Юля надеялась, что ему хватит выдержки не бросится на дракона.
А Любка… Второй такой в жизни ей больше не встретилось. Шквал идей, взрыв энергии, азарт во всем: от рыбалки до езды на велосипедах. Они встречались летом в деревне, куда Юля приезжала с Сережкой, пока бабушка была жива. И по вечерам, сидя на лавочке у забора, развлекались, придумывая смешные прозвища знакомым и друзьям. На их гогот оборачивались, грозились, но сделать ничего не могли. Золотые были времена, н-да…
— Можно? — с замиранием спросила Юля, делая шаг к дракону.
Глава 4
Удивительно, но варвар понял, что обращалась она не к нему. Препятствовать не стал, мол, идите, товарищ Ю-лия, в пасть дракона, если вам так хочется.
В пасть не хотелось, но калкалос приглашающе вытянул шею, искушающе сверкнул глазами и пророкотал:
— Испугалась, слизь желтобрюхая?
Допустим, не желтая, а рыжая. И кто еще испугался? В пять шагов добралась до морды, с вызовом найдя свое отражение в золотистых глазах. Задрала голову — крупный засранец. Схрумкает ее раза за три или даже в два уложится — ростом Юля не вышла, до модельного на целую голову не дотягивала.
Внутри в припадке бился инстинкт самосохранения, дрожали в азарте поджилки и хотелось невозможного.
— Ты кого слизью назвал, плешивый тритон-переросток?
Протянула руку, не решаясь дотронуться до глянцевого носа, но дракон сам коснулся ее ладони, и она замерла, млея от восторга. Нос был гладким, прохладным и кожаным на ощупь. Понимание, что она гладит дракона, рождало внутри шквал эмоций.
За спиной тихо переговаривались.
— Она же его понимает, да?
— Определенно.
— Но ты говорил, что это сложно.
— Сложно. Я сам долго учился, но здесь, видимо, совпали характеры.
За такой вывод варвара хотелось прибить, однако желание помочь Совенку пересилило. Вот подкопит она счета к его высочеству и выкатит за все разом.
— Аль, иди сюда, — позвала, и малыш с готовностью подбежал, вставая рядом.
— Давай, помогу, — подняла на руки, чтобы тот смог дотянуться. — Сосредоточься. Протяни руку, коснись и попробуй что-нибудь сказать про себя. Еще лучше представь, что у тебя дуэль с противником. Только не на кулаках, а на словах. Понял?
— Ага, — малыш кивнул, зажмурился, сосредотачиваясь. Положил крохотную ладошку на гладкий черный нос, наморщил лоб, стараясь изо всех, чтобы через минуту издать восторженный вопль: — Получилось! Я его услышал! Он назвал меня лысым яйцом.
