в том, что между этими двумя уровнями репрезентации существует тесная связь и что философия разума не должна ограничиваться исследованием только первого уровня репрезентации. Почему? Грамматическая ошибка, присущая описаниям народной психологии, в конечном итоге коренится в функциональной архитектуре нашей нервной системы; логическая структура лингвистических ссылок на ментальные состояния тесно связана с глубинной репрезентативной структурой нашего феноменального пространства. Что я имею в виду, говоря это?
Феноменальность - это свойство определенного класса ментальных репрезентатов. Среди прочих особенностей этот класс репрезентатов характеризуется тем, что он активируется в определенное временное окно (см., например, Metzinger 1995b, ссылки на него и раздел 3.2.2 главы 3). Это временное окно всегда больше, чем временной интервал нейронных процессов, которые, например, приводят к активации целостного феноменального объекта (например, воспринимаемой книги в ваших руках). В этом элементарном процессе формирования объекта, как показывают многочисленные эмпирические данные, большая часть фундаментальной процессуальности на физическом уровне как бы "проглатывается" системой. Другими словами, то, что вы субъективно переживаете как целостный объект, обладающий транстемпоральной идентичностью (например, книга, которую вы держите в руках), формируется в ходе непрерывного процесса, который создает стабильное, связное содержание и при этом систематически удаляет свою собственную темпоральность. Иллюзия субстанциональности возникает только в перспективе от первого лица. Это постоянная активность эмулятора объекта, которая приводит к феноменальному переживанию прочного объекта. Подробнее об этом позже (более подробную информацию и ссылки см. в Metzinger 1995b; Singer 2000).
Важно отметить, что на втором уровне то, как мы обозначаем феноменальные содержания в публичном языке, снова исключает лежащую в основе динамику обработки информации. Если мы говорим о "содержании сознания" или о содержании одной феноменальной "репрезентации", мы овеществляем эмпирическое содержание непрерывного репрезентативного процесса. Таким образом, процесс становится объектом; мы автоматически порождаем феноменального индивида и рискуем повторить классическое феноменологическое заблуждение. Это заблуждение заключается в неоправданном использовании экзистенциального квантификатора в психологическом операторе: Если я смотрю на красную вспышку, закрываю глаза, а потом вижу зеленое послесвечение, это не означает, что появился нефизический объект, обладающий свойством "зелености". Если рассуждать подобным образом, то очень скоро невозможно будет понять, какими вообще могли быть отношения между феноменальными индивидами и физическими индивидами. Единственное, что мы можем с полным правом сказать, это то, что в данный момент мы находимся в состоянии, которое в обычных условиях вызывается визуальным присутствием объектов, которые в таких стандартных ситуациях мы описываем как "зеленые". На самом деле такие описания относятся не к феноменальному индивиду, а лишь к интроспективно доступному временному срезу реального процесса репрезентации, то есть к содержательному свойству этого процесса в момент t. Физический носитель этого содержания, обозначенный временным индикатором, я буду впредь называть "репрезентатумом". Вот и все, что касается моего второго предварительного замечания.
Давайте теперь уточним понятие "ментальная репрезентация" и обратимся сначала к тем реляциям, которые фиксируют интенциональное содержание ментальных репрезентаций: к тем фактам в мире, которые функционируют как репрезентанты в нашем тернарном отношении. Репрезентанты - это объекты репрезентации. Объектами репрезентации могут быть внешние факты, такие как наличие естественного врага, источника пищи или сексуального партнера, а также символы, аргументы или теории о субъективности ментальных состояний. Внутренние факты, такие как текущий уровень сахара в крови, форма нашего гормонального ландшафта или существование инфекционных микроорганизмов, также могут превратиться в репрезентанды, модулируя активность центральной нервной системы и изменяя таким образом ее внутренний информационный поток. Свойства или отношения тоже могут быть объектами репрезентативного процесса и служить отправной точкой для высших когнитивных операций. Такими отношениями, например, может быть расстояние до определенного состояния цели, которое также внутренне представлено. Мы также можем мысленно представлять классы, например, прототипические наборы поведения, вызывающие удовольствие или боль. Особое значение в контексте феноменального опыта имеет тот факт, что система в целом, со всеми ее внутренними, публичными и реляционными свойствами, также может стать репрезентандом (см. главу 6). Репрезентанты, таким образом, могут быть как внешними, так и внутренними частями мира, и глобальные свойства системы играют особую роль в данном теоретическом контексте. Сама система S, очевидно, образует первый и наиболее инвариантный релятум в нашем трехместном репрезентативном отношении. Указывая S как индивидуальную систему обработки информации, я хочу исключить более конкретные применения понятия "репрезентативная система", например, к муравейникам, китайским нациям (Block 1978), научным сообществам или разумным звездным облакам. Опять же, если ничего не сказано прямо, отдельные представители Homo sapiens всегда образуют целевой класс систем.
Репрезентант, Y, формируется актуальным состоянием мира. В этот момент возникает особенно сложная проблема: Что именно является "актуальностью"? И снова мы обнаруживаем, что для того, чтобы вообще можно было говорить о репрезентации в "реальном времени", всегда необходимо предположить определенную временную рамку. Без указания этой временной рамки такие выражения, как "репрезентация окружения системы в реальном времени" или "актуальное состояние мира", являются бессодержательными выражениями. Позвольте мне объяснить.
Сознательные ангелы, как и муравейники или разумные звездные облака, не принадлежат к намеченному нами классу объяснительных целей, но по другой причине: потому что они обладают только ментальными, но никак не физическими свойствами. Для физических индивидов абсолютная мгновенность, к сожалению, невозможна. Разумеется, все физически реализуемые процессы проведения и обработки информации требуют времени. По этой причине информация, имеющаяся в нервной системе, в определенном, весьма радикальном смысле никогда не является актуальной информацией: уже один тот простой факт, что скорости транс- и кондукции различных сенсорных модулей различны, приводит к необходимости определения системой для себя элементарных порогов упорядочивания и "окон одновременности". В таких окнах одновременности она может, например, интегрировать визуальную и тактильную информацию в мультимодальное представление объекта - объекта, который мы можем сознательно видеть и ощущать одновременно. Это простое понимание - первое, которое имеет подлинно философский привкус; "одинаковость" и временность в выражении "одновременно" уже относятся к феноменальному "сейчас", к тому, как вещи предстают перед нами. "Собственность" книги в ваших руках сама по себе является внутренне сконструированным видом репрезентативного содержания; это не просто актуальность, а актуальность как репрезентация. Многие эмпирические данные показывают, что наше сознательно переживаемое настоящее в конкретном и недвусмысленном смысле является вспоминаемым настоящим (я подробно возвращаюсь к этому вопросу в разделе 3.2.2). Феноменальное настоящее само по себе является репрезентативной конструкцией, виртуальным присутствием. Выяснив этот момент, можно впервые осознать, что значит сказать, что феноменальное пространство - это виртуальное пространство; его содержание - это возможная реальность. Это вопрос, к которому мы будем неоднократно возвращаться в ходе работы над этой книгой: реализм феноменального опыта порождается репрезентативным процессом, который для каждой отдельной системы и нетрансцендентным образом изображает возможность как реальность. Тот простой факт, что актуальность феноменального "сейчас" является виртуальной
