по пути повспоминай, всё-таки было что-то, что впоследствии тебя спасло. Нам бы с тобой это очень помогло.
У Рудика не было выбора, и он пошёл к инструменталке. Один он не найдёт выхода из Дорохово, хотя, вполне возможно, что сейчас уже вообще не существует того пути, которым вчера пришёл сюда Тихон Карлович. Но маленькая надежда оставалась. Тихон Карлович шёл за ним, не догоняя его. И тут Рудик вспомнил, что вчера он сделал, прежде чем пошёл к трансформаторной будке. Он попил воды из банки. Вроде бы что такого, ну попил воды. Но в банке на крыльце стояла не простая вода. Когда его мать в том году вернулась из больницы, куда её положили с подозрением на пневмонию, она сразу же серьёзно занялась своим здоровьем. И первое, что она сделала, это купила в городе шунгитовые камни. И вот уже год они с ней пили только шунгитовую воду. Он читал про шунгит, что он активно образует биологически активный водный раствор, который к тому же содержит, как их там, а, вспомнил, лантаноиды. Почему то ему кажется, что именно это ему помогло. Он расскажет об этом, всем расскажет, если выберется отсюда. Но пока он не будет говорить об этом Тихону Карловичу. По крайней мере, пока не убедится, что тот не причастен к рукотворному облаку.
Возле инструменталки Рудик остановился, пропуская вперёд Тихона Карловича.
— Заходите, не бойтесь, там никого нет. Уже. — Сказал Рудик.
Но Тихон Карлович, вместо того, чтобы зайти внутрь, отошёл от сарая, и стал смотреть на крышу, будто что-то там ожидая увидеть. Рудик тоже внимательно смотрел на то, что делает Тихон Карлович, и всё больше убеждался, что тот знает больше, чем просто грибник, случайно попавший к ним в Дорохово. Тем временем Тихон Карлович пошёл в обход сарая. Рудик не пошёл за ним. Он вспомнил о своей железной трубе, зашёл внутрь и поднял трубу с пола. Он вышел с ней тогда, когда Тихон Карлович появился из-за угла. Тот нерешительно остановился, увидев в руках у Рудика ржавую трубу.
— Это было моё оружие. — Рудик опёрся на трубу — Сейчас тоже возьмём её с собой, мало ли какая ситуация.
— Она у тебя с собой целый вечер была? — Настороженно спросил Тихон Карлович — Сегодня ты вернулся из леса без неё.
— Да, вчера практически не отпускал её из рук. — Соврал Рудик, подумав, что пусть Тихон Карлович будет думать, что именно труба является его палочкой-выручалочкой.
— Дай-ка я её посмотрю. — Тихон Карлович подошёл к Рудику и тот протянул ему трубу.
Тихон Карлович взял в руки трубу, словно взвешивая её, потом покрутил-повертел её и, покачав головой, протянул её обратно Рудику.
— Сомневаюсь. Нет, это точно не она.
— А что так? — Удивился Рудик — Больше ни у кого вчера в руках не было железных труб, только у меня. Она ещё вон вся в земле, этой трубе лет пятьдесят, наверное.
— Не мели, труба не смогла бы тебя защитить от того, что забрало людей. — Резко ответил Тихон Карлович.
— А откуда Вам это может быть известно? — Спросил Рудик — Мы ведь не знаем природу того ветра. Тихон Карлович, может Вы уже пришли к какому — то выводу? Я бы очень хотел, чтобы вы поделились со мной этим.
— Поделюсь, если приду. — Тихон Карлович закрепил большим камнем дверь в инструменталку, чтобы она не закрывалась, и зашёл внутрь.
Рудик тоже пошёл вслед за ним. Он сел на диван и смотрел, как Тихон Карлович внимательно рассматривает стеллажи, изредка передвигая пыльные железки и коробки с места на место.
— Рудик, а почему вы вчера не позвонили никуда, что, сотовой связи не было?
— Нет, не было. Да и телефоны у Риммы и бабы Любы разрядились. Кстати, тоже очень подозрительно. У меня мой телефон дома остался. Я в ту паутину не полез. Может я бы и дозвонился.
— А машину никто не заводил?
— Никто. У нас в Дорохово только две машины, но хозяев их вчера не было дома.
— Домашние животные как себя вели?
— Собака куда-то пропала, может тоже её ветром раздуло. В нескольких дворах держат кур, но про них никто и не вспомнил. Кошек вчера тоже никто не видел, хотя в каждом доме по кошке, а то и по две.
— Так, значит, сначала вырубился свет, батареи у телефонов разрядились, машин здесь нет, поэтому с ними не понятно. А другая бытовая техника как себя вела? Телевизор показывал?
— Свет отрубился. Какой телевизор? — Рудик удивлялся его вопросам.
Прощупывает будто. И снова неприятная мысль: «Как будто сам всё устроил, да до конца не понял, что сделал!» Рудик вспомнил, что кто-то вчера вечером раскроил голову Николаю Николаевичу, и это был совсем не ветер. Мало ли что говорит Тихон Карлович, что он в бане заночевал. Он мог прийти в посёлок незаметно. Но зачем ему убивать жителей? Рудик не знал, что делать. Всё его нутро кричало, что надо просто закрыть этого мутного Тихона Карловича здесь в сарае, и не выпускать, пока он всё ему не расскажет. Но если это именно он сотворил кислотное облако, тогда не понятно, кто ещё кого будет пытать. И он решил его спровоцировать.
— Тихон Карлович, а во сколько, Вы говорите, пришли вчера в посёлок?
— Я не говорил тебе, во сколько я пришёл, у меня к тому времени уже телефон сел, время я не знал. Было уже темно. — Ответил он, не поворачиваясь к Рудику.
— Просто у нас вчера ещё кто-то был в посёлке. И его самого́ мы так и не видели, только слышали его, и последствия его пребывания видели. Николай Николаевич не был развеян ветром, как остальные, его конкретно кто-то забил до смерти.
Рудик видел, как напряглась спина у Тихона Карловича, но тот ответил спокойным голосом:
— Ты, Рудик, перестань молоть всё, что не следует. Я так и обидеться могу. Я не знаю никакого Николая Николаевича, и я до вашей трансформаторной будки не дошёл вчера. И вас никого я тоже не видел. Понял?
— Я к тому, что может Вы заметили, что кто-то вчера выходил из посёлка.
— Я прекрасно понял, что ты хотел сказать. И если бы я видел кого-нибудь, я бы тебе сказал. — Недовольно отрезал Тихон Карлович.
Рудик замолчал. Он хотел, чтобы они быстрее вышли отсюда, и пошли в Малиновку. И ещё он хотел, чтобы там, за ледяной стеной, наконец-то начали что-то делать. Ведь не может такого быть, что пропал целый посёлок, и никто не обеспокоился
