этим. Вчера вечером сюда не попали двое — его мать и Слава Туринцев. Они, скорее всего, если живы, подняли уже всех на уши. Рудик поразился тому, что подумал про них «если живы».
— Рудик, ты слышишь?
Радик очнулся от окрика Тихона Карловича, и увидел, что тот стоит, подозрительно глядя на него.
— Ты вспомнил, что с тобой произошло до того, как всё это началось? — Снова спросил Тихон Карлович.
— Нет. — Коротко ответил Рудик.
— Просто сейчас на лице у тебя было такое выражение, будто ты что-то вспомнил. Важное.
— Да, я вспомнил очень важное. Тех, кто должен был вчера сюда приехать. И они нас будут очень искать. И не только они. И скорее всего, на эту ледяную стену уже наткнулись, и теперь там делают всё, чтобы её разрушить. А может, и малую авиацию задействуют. У нас так просто людей не бросают.
Тихон Карлович медленно прошёл к проёму двери и остановился там. Он постоял, словно принюхиваясь к воздуху, потом обернулся к Рудику.
— С той стороны никто не наткнётся на энергетическую границу, у них там её просто нет. И посёлок со станцией там не пропал, он есть. И поезда там ходят по расписанию. Вот так-то, Рудик, всё непросто. Мы не сможем отсюда выйти, если я не найду причины сбоя. Всё пошло не так. И теперь она не реагирует на мои слова.
Рудик первое время не мог ничего ответить, насколько поразили его слова Тихона Карловича. У Рудика, конечно, были сомнения насчёт этого грибника, но это были просто сомнения. А теперь тот говорит, что всё пошло не так, и что теперь им отсюда не выбраться.
— Да-да, ты правильно всё думал. Я же видел, что ты мне не доверяешь. Я тебе правду сказал, что я теперь тоже пленник Ти́ши.
— Тиши? Что это такое?
— Это место, где мы сейчас с тобой находимся. По правде говоря, я тут один должен был находиться. Но теперь я даже рад тому, что хоть ты выжил. — Тихон Карлович вернулся в сарай, сел на перевёрнутую гнилую бочку напротив Рудика — Давай так. Я тебе рассказываю всё как есть. И ты мне тоже рассказываешь правду. Если ты ещё не понял, что тебя спасло, тогда просто пошагово расскажешь мне всё про тот вечер. Не упуская ничего. Понимаешь? От этого зависит, сдохнем мы здесь, или выберемся живыми. Из-за чего-то Тиша, вместо того, чтобы просто спокойно держать свои границы, вдруг не выпустила меня. И перестала меня слышать. Вижу, что ты меня не понимаешь. Сейчас объясню. Три года назад я создал сущность, которая в заданных границах как бы консервирует мир, оставляет в пространстве и во времени его отпечаток. Сразу предваряю твой вопрос. А зачем мне это? Так, люблю экспериментировать. И потом, мало ли, вдруг пригодится. Вдруг возникнет надобность в том, чтобы прятать там что-нибудь ценное, или самому прятаться. Назвал я это место Тиша. Извини, я, может, тебе покажусь не скромным, но это название происходит от моего имени. Меня в детстве бабуля так звала, Тишей. Сначала я создал маленькую Тишу. Метр в диаметре. Ага. Я её разместил прямо в своей квартире. Она была совершенна. Мир абсолютной тишины и созерцания. Да, я любил сидеть внутри неё, размышляя. Ты не представляешь, такой покой внутри неё! Она действовала на меня умиротворяюще. Только я мог зайти в неё. Ты бы мог сто раз пройти прямо сквозь неё, даже не поняв, что рядом с тобой существует другой, удивительный мир. Потом я начал работать над расширением её границ. Два года ушло на то, чтобы раздвинуть границы до пяти метров в диаметре. Тиша теперь была размещена в парке, рядом с моим домом. Я принёс туда стол, кресло. Работал уже там. Повторяю, внутри неё даже думается по-другому. Но. Всегда есть это проклятое «но»! Тиша полюбилась не только мне. Что-то проникало туда в моё отсутствие. Я это сразу почувствовал. Это же моё творение! Тиша начала изменяться. Иногда она стала давить на меня, чтобы я быстрее покинул её. Иногда она мне пыталась навязать какие-то чудовищные образы, непонятно откуда схваченные ею, пыталась подтолкнуть меня к совершенно неприемлемым действиям. Я пытался повлиять на неё, но она сопротивлялась, и мне стоило больших трудов держать её в узде. И сила её воздействия на меня росла. Я понял, что надо с этим завязывать. И я её уничтожил. Вернее, я думал, что её уничтожил. После этого я болел два месяца, голова моя разрывалась на части, я кричал по ночам от жуткой боли, сковывавшей мою черепную коробку, словно железные тиски. Ночные кошмары стали частью и моей дневной жизни. Она исчезла из пространства, но её разум был вокруг меня, она не отступала, и я сдался. Я снова развернул её. Но теперь я был умнее. Я убрал из её разума долгую память, оставив только последние двадцать четыре часа. Я снова поместил её в парке. И, чудо! Она раскинулась почти на сто метров. И снова покой и умиротворение, лад и гармония! Я немного стянул её к центру, решив оставить двадцать метров. И она послушно свернулась. Потом я её снова сделал стометровой. А потом пятьсот метров, тысяча. И я понял, что я научился контролировать пространство, и это получалось у меня легко. Обязательным условием для того, чтобы я работал с границами Тиши, было то, что я чётко следил, чтобы ни один человек не находился рядом, когда я их передвигал. Я не знал, как это действует на людей, и не хотел рисковать. Я догадывался, что лучше бы, чтобы ничто живое не было в этом месте в тот момент, когда Тиша разворачивается. В том месте, где она находилась, внутри неё, никогда не было птиц, или мелких животных. Просто не было ничего живого, и что странное, не было тел погубленных животных и птиц. Но вот однажды, когда я снова организовав себе кабинет в Тише, сидел там и работал, мимо меня пронёсся воздушный вихрь. Да, я тебе забыл сказать, что внутри Тиши никогда не было движения воздуха. Потому что это ограниченное пространство, и та энергия, которая создала пространство, совершенно непроницаема для внешнего воздействия движений воздуха. Воздух там есть. Иначе, как бы я мог там находиться, но он неподвижен. А тут мимо меня пронёсся настоящий вихрь. Я обеспокоенно прошёл по всем границам, но ничего нештатного не было. Я долго приглядывался, следил за Тишей, но больше такого не повторилось. Я снова
