Книга (Не)счастливого Рождества - Мила Гусева

— Ага. Но не беспокойся, я не подсматривал. Только немного подслушал в самом начале.

Нельзя сказать, что ответ Пагсли служит утешением, но, справедливо рассудив, что это — меньшее из возможных зол, Ксавье немного успокаивается. Он уже намеревается встать и уйти, но младший Аддамс неожиданно продолжает.

— Ты не слишком-то довольным выглядишь. Вы поссорились?

Откровенничать с двенадцатилетним мальчиком, почти ребенком, в планы Ксавье явно не входило. Но Пагсли и вправду выглядит обеспокоенным. Мало кто из круга общения Торпа проявлял к нему участие, и заинтересованность Аддамса невольно подкупает. А может быть, его душа просто слишком переполнена накопившейся горечью, отчаянно требующей выхода.

— Да. Или нет. Я не знаю, — он тяжело вздыхает. — Мне трудно ее понимать. Она порой ведёт себя… странно.

— Мне можешь не рассказывать. Вы недавно знакомы, а я с Уэнсдэй всю жизнь живу, — Пагсли сочувственно кивает. — Знаю, какой она может быть. Ты привыкнешь со временем. Тем более, отец говорит, что вы обязательно поженитесь…

— Не думаю, что она когда-нибудь на такое согласится.

Разговаривать с Пагсли оказывается неожиданно легко, несмотря на разницу в возрасте. Похоже, он искренне пытается выразить участие, и Ксавье не может не испытывать благодарности. Теперь, когда они сидят рядом, Ксавье с присущей художнику внимательностью отмечает, насколько сильно младший Аддамс похож на сестру внешне. И насколько не похож внутренне. Похоже, только он унаследовал материнскую эмпатию — Уэнсдэй не досталось и сотой доли.

— Шутишь что ли? Она бы не пригласила тебя к нам, не будь это серьезно, — Пагсли, похоже, действительно убежден в том, что говорит. Ксавье невероятно хочется верить, что его слова имеют под собой основание более серьезное, нежели присущая всем детям наивность. Вот только жизнь слишком доходчиво объяснила ему, насколько опасно питать иллюзии в отношении Уэнсдэй Аддамс.

— Не думаю, что для неё это серьезно. Ты просто не слышал, что она говорит… И как себя ведет, — меланхолично возражает он, разглядывая начищенные до блеска ступени прямо перед собой.

— Ну конечно. Это же Уэнсдэй. Она всегда третирует тех, кто ей особенно дорог. Всех прочих просто игнорирует. Тебе еще повезло, меня она вообще несколько раз пыталась убить, — Пагсли добродушно усмехается, словно речь идёт о чем-то совершенно обыденном.

Странная все-таки у них семейка.

Ксавье обводит задумчивым взглядом огромный мрачный холл, раскинувшийся у подножья лестницы. В темных углах висит плотная паутина, а на полу лежит ковровая дорожка, подозрительно напоминающая внешнюю обивку гроба.

И как только его угораздило так вляпаться?

Ксавье мысленно обещает себе, что если каким-то невероятным чудом Уэнсдэй однажды станет его женой, он непременно найдёт для них другой дом.

— Меня она как-то раз посадила в тюрьму, — отвечает он после небольшой паузы.

— Ух ты! — восклицает Пагсли с неподдельным восхищением, и Ксавье невольно улыбается. — Да вы почти как родители, отец тоже попал в тюрьму, когда защитил маму. И ты после этого еще сомневаешься?

— Боюсь, это совсем не одно и то же, — и хотя ему безумно хочется поверить в слова младшего из Аддамсов, здравый смысл упорно твердит обратное.

— Не попробуешь — не узнаешь, — резонно возражает Пагсли с несвойственной для его возраста серьезностью.

— Если бы это было так просто…

На самом деле все просто, и Ксавье это знает. Запутанного лабиринта, в который он сам себя загоняет, не существует.

Есть лишь два пути.

Наверх — в ее комнату.

И вниз — прочь из поместья.

Чтобы никогда больше не переступать порог этого дома.

Или любого другого, в котором будет Уэнсдэй.

Второй путь может стать его единственным шансом на спасение. На обычную спокойную жизнь без взлетов и падений, без ночных кошмаров, без отравляющих разум мыслей. Но на кой черт нужна тихая гавань тому, кто познал великолепие бескрайнего бушующего океана? Сравнение звучит почти поэтично. Любая другая оценила бы.

Но только не она.

Пожалуй, в этом и проблема — другой такой попросту не существует.

Как и второго пути.

С того самого момента, когда Ксавье впервые заглянул в бездонную черноту ее глаз, все пути к отступлению оказались отрезаны.

— Вообще-то я пошёл за вами не потому, что хотел проследить, — негромкий голос Пагсли вырывает его из вереницы бесконечных мыслей. — Мама велела показать тебе твою комнату, служанки уже все подготовили.

Ксавье проводит рукой по лицу, стирая задумчивое выражение, и поднимается на ноги. Брат Уэнсдэй тут же подскакивает, одергивает джемпер и кивает в сторону широкой лестницы на третий этаж.

— Пойдём.

Пожалуй, для жизни в этом доме необходим путеводитель.

Поднявшись наверх, они следуют по узкому темному коридору со множеством ответвлений и тупиков. Мягкая ковровая дорожка полностью глушит звук шагов, от чего происходящее кажется еще более иррациональным. Немалой жути нагоняет и погода за узким стрельчатым окном — свинцовые тучи разразились проливным дождем, шум которого временами перемежается раскатами грома.

— Некоторые из этих дверей никуда не ведут, — с нескрываемой гордостью сообщает Пагсли, и Ксавье чувствует себя так, словно оказался в доме Сары Винчестер. Очевидно, он зря пересмотрел фильм об этом всего несколько дней назад{?}[Имеется в виду фильм «Винчестер. Дом, который построили призраки». Основан на реальных событиях и категорически рекомендуется к просмотру].

Наконец они сворачивают направо и оказываются в небольшом тупичке с двумя дверьми, расположенными друг напротив друга. Достав из кармана маленький ключ, Пагсли ловко вставляет его в замочную скважину и трижды поворачивает. Вопреки ожиданиям, дверь распахивается почти беззвучно, и за ней оказывается просторная комната в бело-чёрных тонах. Именно в бело-чёрных, а не наоборот — к облегчению Ксавье, светлых цветов здесь намного больше, чем в других помещениях особняка.

Спальня выглядит почти уютно. Широкая кровать со множеством подушек аккуратно заправлена светло-бежевым покрывалом, на полу — большой пушистый ковер точно такого же оттенка, а напротив — высокий шкаф, доверху заполненный книгами. По левую руку от шкафа — еще одна небольшая дверь из чёрного дерева, очевидно, ведущая в ванную.

Ксавье проходит вглубь комнаты и останавливается напротив книжных полок, осматривая стройные ряды томиков внимательным взглядом. Шекспир, Алигьери, Макиавелли… Что же, будет чем заняться, если Уэнсдэй в очередной раз откажется с ним разговаривать.

— Если что-то понадобится, в ящике есть колокольчик, чтобы позвать прислугу. Ну, я пойду. Увидимся, — Пагсли уже намеревается покинуть комнату, но в последнюю минуту останавливается на пороге и с заговорщической улыбкой добавляет, — Кстати, спальня Уэнсдэй прямо напротив.

И хотя Ксавье отчаянно хочется броситься в противоположную комнату, как только за Пагсли захлопывается дверь, он удерживает себя от необдуманного решения. Стоит дать ей время, излишняя навязчивость только усугубит ситуацию.