Подойдя к столу, он снял кожаную куртку, повесил ее на спинку стула, и провел рукой по своим черным густым волосам, легким движением смахнув дождевые капли.
–Что ж,– сказал он, и сел напротив Евы,– напомни мне, почему я должен тебя слушать.
–Деньги с собой,– заверила она.– Сколько ты хочешь?
Она только на секунду рискнула встретиться с его взглядом – подняла ресницы и сразу опустила их вниз. Если бы она только знала, какое впечатление на него производят ее зеленые глаза, она повторила бы этот трюк снова, а потом еще раз, и еще, до тех пор, пока бы он не сдался. Но она этого не сделала, и Марк покачал головой из стороны в сторону.
–Деньги меня не интересуют.
–Если цена не в них, то, что тебе нужно?
Марк чиркнул спичкой и закурил. Дым стал медленно стелиться по комнате.
–Я не думаю, что у тебя есть что-то, что смогло бы меня сегодня заинтересовать. Сейчас я слишком занят, даже для тебя.
Она находилась рядом с ним уже целых пять минут. Обычно за это время Марк успевал озвучить все свои желания, а она успевала устать, сыпля в его сторону отказами и иногда, проклятиями. Однако сейчас, все было по-другому.
–Марк, но ты единственный врач во всей округе,– сказала растерянно она.
–В этом и проблема. У меня есть только пара дней, чтобы вылечить Циммерман, прежде, чем она отойдет в мир иной. А вылечить я хочу ее очень сильно, потому что меня раздражают всякие попрошайки, перекочевавшие от ее двери к моей и молящие о помощи. Такие, как ты, Гордон. Так что тебе лучше назвать причину, по которой я должен отложить свои личные дела и тащиться за тобой в твой распрекрасный Город Гор. Или начинай искать себе другого помощника.
Ева напряглась, и собралась с мыслями, и долго и внимательно посмотрела на него, а потом повернулась в сторону Реджи. Марк сразу все понял и отправил девочку в другую комнату. Пока ее шаги еще слышались в коридоре, они вдвоем безмолвно смотрели ей вслед. Только когда все стихло, Ева смело, не отводя твердого взгляда от Марка, прошептала:
–Чего ты хочешь от меня?
–Ты на все согласна?– переспросил он.
–Ну, если другого способа договориться нет…
Сперва Кассель улыбнулся уголками рта, а затем рассмеялся в голос. Ева почувствовала жгучую неловкость, ее щеки загорелись пунцовой краской.
–Пытаешься хитрить, и нужно похвалить тебя за старания,– смеясь, сказал он.
Ева сразу перестала смущаться и раздраженно закатила глаза. Страх перед Марком Касселем слабел; внутреннее возмущение брало верх.
–Заканчивай, Марк. Дело, правда, серьезное.
Он подкурил еще одну сигарету и скрыл улыбку.
–Ты глупая, что потратила здесь время,– серьезно сказал он.– Я же сразу предупредил, что не смогу.
–Но Марк…
–Ты о чем вообще думаешь?
–О том, что ты как всегда поиздеваешься, но, в конце концов, согласишься,– честно призналась она.
–Не в этот раз.
–Ты серьезно?!– На ее лице появилось выражение беспомощного разочарования.
Он кивнул.
–Разве что ты действительно согласишься на все. Такой шанс я упустить не смогу.
Ева повернулась к часам – двадцать минут вместе с ожиданием оказались растраченными зря. Ева ощутила прилив злости. В этом доме она всегда становилась непохожей на себя.
–Иди к черту,– выдохнула она и вышла из-за стола.
Ее шаги громким стуком стали удаляться в темную прихожую.
–Да ладно тебе!– крикнул он вдогонку.– Я же пошутил, Гордон! Может, мы еще что-нибудь решим.
Ей хотелось крикнуть, что лучше уже она потратит еще три часа на поездку за врачом в Патоку, чем проведет хотя бы одну лишнюю минуту с ним, но сдержалась. Еще ей хотелось добавить, что когда она приедет обратно, когда вылечит Милу, то вернется и прибьет его, потому что он уже всех достал. Но она молчала.
Ева крепко сжала кулаки, и если бы он прямо сейчас вышел в прихожую, она бы его поколотила. У нее вряд ли хватило бы сил, но она бы попыталась.
–Эй, ты все еще стоишь там или уже ушла?– крикнул он.
Она не ответила, но молча вернулась на кухню.
–Говори,– сказала она сердитым тоном.
–Артур Дюваль твой друг, не так ли?
–Да.
–Он должен сделать кое-что для меня.
Еве это показалось подозрительной идеей, но выбора у нее не было. И Артур вряд ли откажет.
–Хочешь, чтобы я попросила его?
–Именно.
–И все?– Она фыркнула.
–Нет. Еще вы мне заплатите, как обычно.
Как будто нельзя было сразу сказать, подумала она.
Марк подхватил свою куртку и, зайдя в спальню, взял с собой два чемодана.
Когда они вышли, он уселся с Дунаем впереди. Ева расположилась на заднем сиденье. Весь обратный путь в Город Гор она внимательно следила за движением в окнах. Стая неслась прямо за ними, и временами то приближалась, то отдалялась.
–Насколько они близко?– спросил Дунай.
–Пока что снова отстали.
Несмотря на все усилия оторваться, стая все-таки продержалась на хвосте до самых ворот. Дунаю пришлось немного покружить под вышками перед воротами, пока дежурные не перестреляли преввиров. Работники безопасности потом оттащат их тела к обочине, чтобы освободить проезд.
Выйдя из машины, все трое быстро миновали сторожку; дежурный постарался не задерживать их долго, проверяя на укусы. Они быстро поднялись на лифте и поспешили в дом Халецких. Дунай и Ева наконец-то почувствовали облегчение, ведь часы на площади показывали всего девять утра, а они уже успели привезти в Город Гор Касселя, уговорить его осмотреть девочку и сделать свою работу. И теперь Мила будет в безопасности, ведь у нее была тяжелая ночь.
Когда шли по площади, пришлось пробираться через толпу людей. Еву окликнул кто-то, и, обернувшись, она увидела Дика Фостера. Они с Дунаем переглянулись, и Дунай ей кивнул. Он знал, что Еве не хотелось бы провести с Марком ни одной лишней минуты. Он был согласен завершить дело, ведь Ева приложила уже достаточно много усилий. И потратила слишком много нервов.
Провести Марка Касселя к больной он уж как-нибудь сможет и без ее помощи.
Ева оставила Марка с Дунаем, выдохнула, и двинулась обратно по каменистой дороге, чтобы узнать, что нужно Дику. Ее мысли еще немного витали вокруг образа Милы.
Она слышала, как Марк бросил ей вдогонку, что между ними уговор. Ева и не собиралась об этом забывать, ведь перейти дорогу Касселю рискнет не каждый.
Горожане стояли в кучках и что-то эмоционально обсуждали. Ева обратила внимание на стоящих возле Дика Фостера Джонсонов; они все работали на ферме, и странно, что в такое время они пришли на площадь.
