Их волосы трепал осенний ветер, ледяные капли увлажняли лица. Ева пару раз с опаской обернулась назад; она еще не забыла о стае. Когда они с Дунаем ступили на крыльцо, из двери показалась незнакомка.
–Чем я могу вам помочь?– спросила молодая девушка. Ева раньше никогда ее здесь не видела.
–Клара Циммерман дома?– спросила она.
–Клара сегодня никого не принимает,– последовал ответ.
–Послушайте, у нас в городе кое-что случилось и без помощи Клары не обойтись,– сказал Дунай.
Он снял свои очки и быстро протер заляпанные водой стекла. На его курчавых волосах блестели мелкие капли.
–Три дня назад она заразилась от пациента. Так что ее дела очень плохи.
Дунай надел очки обратно и переглянулся с Евой. Они выразили соболезнования и ощутили горечь, надеясь, что утраты не последует. За последнее время, когда врачи в округе начали исчезать, Клара Циммерман стала для них близким человеком.
–Если хотите, можете наведаться к Марку Касселю,– сказала на прощание девушка.– Я сейчас всех к нему отправляю, хотя, говорят, что он часто отказывает.
Ева нахмурилась.
–А кроме него в Ате врачей больше не осталось?
–Все разъехались по соседним городам. Я сожалею.
–А Фрэнк… – Ева запнулась.
–Фицджеральд,– подсказала девушка, и понимающе закивала.– На прошлой неделе он заразился вирусом.
Ева содрогнулась.
–Значит, только Кассель,– досадно протянул Дунай и стал разворачиваться.– У нас нет выбора, Ева. Пошли.
–Вам объяснить, где живет Кассель?– прокричала вдогонку девушка.
–Спасибо за помощь. Мы знаем, где это место,– бросила через плечо Ева, и, повернувшись к Дунаю, сказала:– К сожалению, знаем.
Они сели в машину и снова заколесили по грязевым лужам. Ева прокручивала в мыслях слова девушки о Фрэнке Фицджеральде.
–Что будем делать, если Кассель не согласится помочь?– затревожилась Ева.
–Подожди, я думаю.– Дунай напряженно смотрел вперед.– Что ни говори, но нам всегда с ним везло. Пока что поедем к нему и попытаем удачу.
Машина проехала через улицу и притормозила у серого дома.
–Иди и возвращайся скорее,– сказал Дунай.
–Разве ты не пойдешь со мной?– запаниковала Ева.
–Там я буду лишним. Когда я упомянул об удаче, я приврал. Нам везло, потому что ты к нему приходила.
–Нет, он достает меня, Дунай.
–Все знают, что ты ему нравишься. Иди, Ева.
Ева знала, что разговор с Марком Касселем будет трудным. Сначала он будет отказываться, затем начнет торговаться, пытаясь создать для себя какие-нибудь сверхусловия. Обычно они начинали спорить, и это затягивалось на час, а то и больше, пока он не начинал скучать, и соглашался взять за оплату первоначально предложенную сумму.
–У нас нет столько времени, понимаешь?
–Так согласись, Ева, чего бы он не захотел. Он поможет, а с оплатой мы потом вместе разберемся.
На щеках Евы проступил гневный румянец. Выйдя на улицу, она громко хлопнула дверцей. Только мысли о бедной девочке и смогли ее остудить.
Она взмыла вверх по ступенькам и забарабанила кулаком в дверь. Из дома вышла Реджи Кассель, сестра Марка – девочка двенадцати лет, необычайно высокая для своего возраста, и с большими глазами, черными как уголь. За этими глазами скрывалась добрая душа, не такая, как у ее брата.
–Привет, Ева,– протянула тонким голосом она.– В такую погоду ты вряд ли ко мне, правда?
Ева часто покупала у нее лекарственные травы в те дни, когда заезжала на рынок.
–Марка пока что нет, но ты можешь подождать в доме,– пригласила она.– Мой брат будет с минуты на минуту.
Ева Гордон вдохнула поглубже и стала запасаться терпением – призывала силы не для того, чтобы вытерпеть ожидание, а для того, чтобы пережить встречу.
Она сделала шаг через порог и очутилась в коридоре. В доме было темно, как ночью. Заколоченные окна – защита от преввиров – совсем не пропускали дневного света. Свечи горели только в кухне, где на столе были разложены сухие зеленые букетики.
Похоже, Ева отвлекла ее от работы.
–Какое-то срочное дело?– интересовалась девочка, разливая по чашкам кипяток.
Ева рассказала ей: про боль, температуру и тошноту. И не только для того, чтобы просто поддержать разговор. Реджи могла чем-то помочь. Марк время от времени ее учил. Ева в этот миг подумала, что хорошей идеей было бы забрать именно Реджи в Город Гор жить и работать. Ей бы понравилось там, а здесь ей не место. Вот только она была еще маленькой и неопытной. И Марк ни за что ее не отпустит.
–Звучит очень серьезно,– сказала девочка.– Если у нее болит в правом боку, то Марку лучше бы прийти прямо сейчас.
Они с Реджи разом взглянули на настенные часы. Ева подняла свою кружку с чаем. Только спустя пять минут хлопнула дверь, и в коридоре послышались шаги. Впереди них следовал громкий голос.
–Регина Кассель, я крайне разочарован тобой! Под домом стоит машина с Рэнкином, а ты почему-то пригласила только Гордон.– Шаги замерли в дверном проеме. Фигура Марка Касселя показалась из темноты.– Ты никчемная хозяйка! Иди, скорее, позови сюда Рэнкина, и еще весь остальной сброд, который только сможешь отыскать на улице.
Сердце Евы замерло в один миг.
Он уперся плечом в дверной косяк. Сложил руки на груди и пронзил взглядом покрасневшую Реджи.
–Ну, и чего же ты сидишь?
Реджи вся съежилась и не смогла произнести ни слова.
–Что я, черт возьми, говорил тебе на счет посторонних в доме?
Ева осторожно посмотрела в сторону замершего силуэта у стены.
Марку Касселю было где-то около двадцати трех лет. Но строгое выражение лица и жесткий взгляд внешне равняли его по возрасту с Игорем Горским. В чем-то они между собой были даже похожи; только черные глаза Касселя были отравлены зловещим блеском.
–Здравствуй, Марк,– протянула медленно Ева.
Он промолчал и даже не взглянул на нее, словно в комнате кроме него и Реджи больше никого не было.
–Мне нужна твоя помощь,– продолжила она.
–Теперь всем нужна моя помощь, когда Циммерман и Фицджеральд вне игры,– бросил Марк.
Вот это и была его точная характеристика. Жизнь для него определялась лишь как игра, и, по его мнению, очень увлекательная.
–Речь идет о девочке,– сказала Ева. Она старалась говорить как можно мягче.– Мила почти такого же возраста, как и твоя сестра.
В следующий миг она ощутила на себе твердый взгляд. Под его тяжестью ей захотелось согнуться. Какая-то неведомая сила заставила ее заерзать на стуле, который вдруг показался столь неудобным.
