Ранньон заявил, что не слышал ни о каких дисках.
— На кой они мне? — возмущенно спросил он, полируя дешевые ювелирные украшения. Я поделился с ним своими соображениями, но он сказал, что понятия не имеет, кому такой товар можно продать. Я ему, естественно, не поверил. Все, кто работает в этом бизнесе, знают, где можно скинуть краденый товар. Я рассказал ему, что налет на почтовое отделение не обошелся без кровопролития, и только по счастливой случайности одному человеку удалось избежать летального исхода.
Выслушав мой рассказ, Ранньон удивленно покачал головой.
— Какой в этом смысл? Зачем прибегать к насилию? Достаточно все аккуратно спланировать, и можно обойтись без жертв. У нынешней молодежи совсем нет мозгов. Это все плохое образование. Ничему больше не учат людей!
Возможно, он был прав, но в устах такого человека, как Лен Ранньон эти слова звучали странно. Я попросил его сообщить, если ребята с дисками обратятся к нему. Пусть помаринует их немного, попросит подойти в другой день и свяжется со мной.
Он кивнул:
— Да, да, конечно, не сомневайтесь. Я с такими отбросами дел не имею.
Это, конечно же, было неправдой. Все знали, что Ранньон, кроме всего прочего, мог достать и дать под залог какую угодно пушку. Его никто ни разу не схватил за руку, но это еще ничего не значило.
— Если я что-нибудь услышу, вы узнаете об этом первый, сержант.
— Очень надеюсь, что так и будет.
— Вы же отблагодарите меня, в случае чего? Скажем, стаканчик виски или что-нибудь в этом роде… — его глаза беспокойно забегали.
— Уверен, что мы договоримся, — пообещал я ему, зная, что подкуп зачастую действует эффективнее угроз. Да и чем я мог его припугнуть? Тем, что, когда у нас появится время, мы проверим, насколько чисто он ведет дела? Думаю, от этой новости у него даже не участился бы пульс.
Было пять минут второго, когда я вышел из лавочки Ранньона. Прежде чем отправиться в участок, я решил позвонить Малику и узнать, как продвигается расследование.
Он снял трубку после первого гудка.
— Мириам Фокс.
— Что?
— Наша жертва, — пояснил он. — Восемнадцать лет, недавно исполнилось. Убежала из дома три года назад, с тех пор жила на улице.
— Странное имя для проститутки. Она ведь проститутка, ты узнал?
— Да, так и есть. Шесть обвинений в сексуальном домогательстве. Последнее — два месяца назад. Это притом, что девочка из хорошей семьи. Родители живут в Оксфордшире, отец большая шишка в какой-то компьютерной фирме, денег куры не клюют.
— Тогда ясно, откуда у нее такое имя. Значит, сбежала, говоришь?
— Да, но непонятно, почему. Куда ни глянь, все пытаются выбиться из грязи в князи, а эта девчонка решила сделать наоборот.
— Человеческая душа — загадка, — философски заметил я, — а разгадка, как правило, малопривлекательна. Семье уже сообщили?
— Их оповестили наши ребята в Оксфордшире.
— Хорошо.
— Я нашел ее последний адрес. Квартира в Сомерс-Тауне, недалеко от нашего участка.
Надо было отдать должное Малику, он не терял времени зря.
— Ее уже опечатали? — спросил я.
— Да, по словам инспектора, у квартиры выставлен караул.
— А ключи? — Всегда полезно задать такой вопрос. Вы не поверите, как часто про такие мелочи забывают.
— Пришлось повозиться. Хозяин квартиры — настоящий пройдоха. Оказалось, она задолжала ему за месяц, и он намекнул, что хочет получить свои деньги.
— Надеюсь, ты послал его?
— Я пообещал поговорить о деньгах с ее сутенером и раздобыть его адрес.
Я улыбнулся первый раз за этот день.
— Должно быть, старик растрогался.
— Не думаю, что сегодня его могло что-то растрогать. В общем, Нокс хочет, чтобы мы проверили квартиру. Может, что-то удастся найти.
Я объяснил Малику, куда нужно подъехать, чтобы забрать меня. Потом прикурил сигарету, пряча пламя зажигалки от холодного ноябрьского ветра.
Я стоял и курил, вдыхая грязный городской воздух, и вдруг меня осенило, что, может быть, Малик прав. Со стороны Мириам Фокс было глупо перебраться в наши края.
Глава 6
Терпеть не могу копаться в вещах жертвы. В большинстве дел об убийствах, которые быстро открываются и закрываются, не возникает необходимости в этой процедуре, но иногда у нас не бывает выбора. Вещи словно оживляют человека, рассказывают о его жизни и характере, о том, что привело его к такому финалу, невольно сближая тебя с ним. Это очень мешает, когда пытаешься быть рассудительным и объективным.
Квартира Мириам Фокс находилась на третьем этаже обшарпанного многоквартирного дома, который прямо-таки молил о косметическом ремонте. Дверь в подъезд не закрывалась на замок, поэтому мы беспрепятственно вошли внутрь. В нос ударил запах гнили, исходивший от мешков с мусором, сваленных прямо за дверью. Внутри было холодно и сыро, в одной из квартир на всю громкость слушали техно. Мне не нравится, когда люди так живут. С одной стороны, они имеют минимум, но с другой стороны, причина этого кроется в лени и апатии, у которых нет ничего общего с бедностью. Все дело в отсутствии самоуважения. Чтобы убрать мусор, не нужны деньги, и еще никто не обеднел, купив банку краски. На те многочисленные фунты, которые подобный контингент тратит на пиво и героин, можно сделать вполне приличный ремонт. Но у жильцов этого дома явно были другие приоритеты.
Возле квартиры номер пять дежурил офицер полиции. Из четвертой квартиры тоже доносилась музыка, но, слава богу, не такая громкая, как на первом этаже. Она даже была приятная на слух — искренний женский голос пел о чем-то важном в стиле, похожем на регги. Полицейский явно обрадовался, что его смена закончилась, и быстро ушел.
В первую очередь я проверил, не пытался ли кто-нибудь вскрыть замок и, не обнаружив никаких следов, открыл дверь ключом.
Бардак в квартире (что меня не удивило) напоминал то, что мы видели на лестничной площадке. Однако не создавалось впечатления, что тут жил опустившийся человек, как часто бывает в жилищах проституток. Это был обычный для комнаты любого подростка беспорядок. На неубранной кровати, занимавшей половину комнатушки, валялись брюки, рубашки и свитера — ничего сексапильного, что говорило бы о профессии Мириам. Простые вещи. С двух сторон от кровати стояли два старых стула с вытертой обивкой. Напротив спального места располагался комод, на котором приютился старый переносной телевизор. На стене висел яркий плакат в стиле фэнтези, изображавший женщину в доспехах верхом на черном жеребце; в руке она сжимала меч, ее светлые волосы развевались на воображаемом ветру. С ним соседствовали пара репродукций импрессионистских картин, плакат с изображением какой-то агрессивной группы, названия которой я не знал, и несколько фотографий.
