его всех чувств. Их дома не было. От него остались только огрызки торцов, между которыми зияла брешь, заваленная внизу обломками.
Там горели светильники, на развалинах копошились люди, работали автокраны и большая землеройная машина с ковшом. Он бросился туда, начал помогать оттаскивать в сторону глыбы, что раньше были стенами и перекрытиями. Убежище внизу… оно должно было выдержать!..
В следующий раз он ненадолго пришел в себя у края братской могилы, вырытой прямо во дворе. Кто-то поддерживал его с двух сторон, не давая упасть. Он узнал их. Одним был Тайдемар Станис, врач из Спасательной Службы, муж Кэрт. Вторым – инженер Диль Адарис, брат их соседки по лестничной площадке, несколько дней назад приехавший в командировку из Фраувенга. Его сестра тоже была там…
– Оставьте меня, – слабо пробормотал Арнинг. – Или просто закопайте… вместе с ними…
Доктор Станис поднес ему к носу склянку с чем-то резко пахнувшим, сдернувшим с него серую мутную пелену.
– Идем с нами!
– Куда?..
– На следующий объект. Мы же спасатели. Иначе свихнешься.
– Хорошо…
Если здесь нельзя остаться навсегда, то зачем тогда оставаться? Занять чем-то руки и голову – может, это будет хоть какой-то выход…
– И я, и я с вами! – схватил Станиса за рукав Диль Адарис.
Доктор повернулся к кому-то, невидимому за пределами светового круга.
– Дарин, у нас еще два добровольца! Им срочно нужна работа, как можно больше работы!
Президент Чинерты Кир Калансис был на ногах уже вторые сутки. Прошлой ночью он так и не лег, принимая приходящие непрерывным потоком донесения от военных, чиновников и хозяйственников, а потом стало совсем не до сна. Дом Мантериса и весь правительственный комплекс в Самодонесе разбомбили практически сразу, но правительство еще три дня тому назад переместилось в бункер. Однако и это место быстро приходило в негодность как центр управления страной.
– Мы не можем больше здесь оставаться, – настаивал министр внутренних дел Рейн Шегенис. – Столица подвергается непрерывным атакам. Верхние горизонты уже начинают сыпаться от прямых попаданий. Скоро останемся совсем без связи. Надо спешить, пока нас совсем не завалило. Тем более, что дороги пока свободны. Пришельцы не обстреливают тех, кто пытается выбраться из города.
Калансис, читавший очередную сводку, с усилием поднял голову.
– В Белую гору мы можем не пробиться.
– Слишком рискованно, – заключил командующий сухопутными войсками маршал Сертенис. – Мосты через Вегер разрушены.
– Не прошло и суток, а нам приходиться признать, что мы проиграли, – голова президента снова тяжело опустилась.
– Враг слишком силен, – выдавил из себя Сертенис. – Мы кое-что успели подготовить и ко многому были готовы, но не к тому, что на нас навалятся такой кучей. В Чинерте сели более пятидесяти кораблей пришельцев в двадцати девяти точках – почти столько же, сколько во всем Приморье. Парочку удалось потрепать – тех, кто сам подставился. Но в открытом бою у нас нет шансов.
– Вот что интересно, – Шегинис рассматривал карту с нанесенными на ней пометками. – Только одно место посадки, возле границы с Арахойном, находится севернее пятьдесят шестого градуса. Такое впечатление, что они не любят лесов. Значит, нам надо вывозить туда население и выдвигаться самим.
– Северный вариант? – слегка оживился президент. – Нагисса?
– Да! Там в соляных шахтах можно спрятать три правительства и генштаб впридачу!
– Решено!
Президент бодро вскочил с места и вдруг застыл, с тревогой глядя на посеревшего секретаря, бессильно опустившего руку с телефонной трубкой.
– Что еще произошло?
Калансис пробежал глазами короткое донесение и замер, прижав руки к груди. Его лицо на глазах резко побледнело.
– Рэл!.. Доченька… Это я… я во всем виновен!..
– Скорее врача! Помогите!..
Калансиса уложили на каталку, поставили капельницу и потащили из кабинета. К столу подошел высокий старик с обширными залысинами – бывший президент Гиркантис.
– Эй, молодежь! – произнес он звучным молодым голосом. – Вы тут не рассусоливайте и не теряйте времени, а увозите Кира на север и уматывайте туда сами, пока пришельцы здесь все совсем не разбомбили. А я тут подежурю – до самого конца.
– Сограждане! Горданцы! К вам обращаюсь я в трагичный для всей нашей планеты час...
Майдер Билон, чувствуя, как замирает сердце, слушал речь президента Лёрида Кирстена, которую транслировали все основные телеканалы страны. Пришельцы, свидетелем появления которых в пустыне он стал меньше полутора месяцев назад, превратились в торнадо, чуму, пожар, охвативший треть Восточного континента.
– …Это было нелегкое решение. Но сейчас оно видится мудрым и единственно верным. Склонившись перед великой и могущественной Звездной Империей, мы сохранили нашу страну, наш образ жизни, наши деньги и, самое главное, наших людей…
Теперь Билону казалось, что он полностью понял, чему стал свидетелем. Пришельцы предложили Кирстену покориться, и он согласился. Могли ли поступить точно так же правительства на Восточном континенте? Скорее всего, нет, внезапно понял он. Та чудовищная сила, что бесчинствовала сейчас в другом полушарии планеты, вряд ли захотела бы уйти без добычи, получив все желаемое без боя…
– …Гордана полностью осознает свою ответственность за судьбу Филлины и принимает на себя миссию защитника и хранителя ее цивилизации. Наши двери широко открыты для всех страждущих и обездоленных. Гордана – это страна, созданная эмигрантами. И мы приветствуем новых родственников, готовых влиться в нашу дружную семью и работать во благо ее развития и процветания…
А ведь это он говорит о беженцах! Билона покоробила напыщенность и пафосность речи, за которой скрывалось что-то нехорошее. Президент не обмолвился и словом о том, какой платы потребовали пришельцы за милость, оказанную Гордане, и как именно ей придется проявлять покорность перед ними.
А еще Кирстен упирал на то, что в жизни простых горданцев ничего не изменится. Он лгал. Билон предчувствовал впереди перемены – неизбежные, неотвратимые и, скорее всего, необратимые. И для себя лично, и для всей страны в целом.
– Прекрасная речь! – с удовольствием заметил Лёрид Кирстен, когда трансляция завершилась. – Аж сам заслушался! Прямо пробирает. Какие обороты, а?!
– Тебе следовало идти не в президенты, а в артисты, – без улыбки хмыкнул Сеймор Скэб.
– Любой настоящий политик обязан быть артистом, – рассмеялся Кирстен. – Он должен чувствовать, что и как надо сказать публике. Тогда он всегда будет успешным.
– Слова действуют только на простых лохов. И то не на всех и не навсегда, – Скэб
