освободите людей, встретимся в скором времени наверху.
Агата упорхнула за свитками а я решил посмотреть, что за сверток она мне принесла, попутно освобождая пленных в кандалах, обернутой в ткань оказалась, дорогого вида спатха — замечательный римский меч с острым лезвием из дамасской стали, налюбоваться я не успел, сверху послышалась брань и ругань, и я приказал тем пленникам, которых успел освободить, оставаться на местах и сидеть тихо. Вскоре вновь заскрипели петли и дверь в тюрьму отворилась, послышались шаги двух пар ног, брань и кряхтение, толстый псевдосенатор, в грубом виде отчитывал своего недалёкого слугу, а я притаился с за углом с мечом в руках. Как только из за угла показалась первая фигура я рубанул с боку горизонтально мечем, тем самым лишив тюремщика головы и через долю секунды приставил наконечник меча к расплывшемуся, ошарашенному рылу псевдосенатора, чьи маленькие поросячьи глазки тут же забегали, в поисках выхода из создавшейся ситуации, не найдя другого перспективного выхода как на тот свет, толстый насильник, шумно обгадился, рухнул на колени и залебезил угодливо, как самый верный и неправильно понятый слуга.
— Г- господин трибун! Только не убивайте! Я всё сделаю! Я изначально был на вашей стороне и шел сюда, исключительно чтобы вас освободить! Да да! Я законопослушный римский гражданин!..
«О как оно запело» — отметил я про себя, кинул ему ключи которые он не сумел поймать и вслух приказал, своему новоявленному слуге:
— Живо подобрал ключи и пленников освободи! Шевели копытами паскуда!
Терций как оказалось, так звали толстого лиходея, вопреки своего тучного телосложения, оказался весьма быстрым на исполнение моих приказов, и за короткий промежуток времени, удалось освободить всех заточенных в этом помещении людей. Насчет самого Терция впрочем я тоже не ошибся, он был мелким чиновником в финансовой сфере, в администрации города и когда сектанты, во главе с владыкой Малротом захватили город он прибился к ним, с его слов, исключительно в целях шпионажа и последующей сдачи, ушлого кровопийцы с потрохами, римским властям, впрочем своему новому слуге я не сильно верил. Когда все пленные были освобождены, я обратился к ним:
— Отныне вы свободны! Продолжительность вашей свободы в сложившейся ситуации, зависит от вас самих! Выбираться с города вам придется самостоятельно! Бегите в сторону леса, избегайте дорог и двигайтесь в сторону Лондиния, там вам помогут! — затем указал на Терция: — этот человек, вы его знаете, его судьба в ваших руках! — Перед тем как на него набросилась толпа, Терций, услышав мои слова, упал на колени и громко заревел, я же выдернул с толпы рослого, молодого мужчину и указав на забившуюся в углу изнасилованную девушку сказал:
— За неё головой отвечаешь! Доставишь её в Лондиний!
— Да, господин трибун. — ответил мне он, после чего я побежал наверх по лестнице, где меня уже ждала Агата со своим отцом.
Мы встретились в гостевом зале, Вергилий был одет в синюю тунику, серые брюки и такой же серый походный плащ, одежда Агаты же совершенно не подходила для предстоящего пути, она была в том самом, белом, шелковом платье, только теперь её длинные волосы были завязаны в хвост и за спиной виднелась походная сумка.
— Что то вы долго, господин трибун. — обратился он ко мне Вергилий — пойдемте же скорее, нам нужно в конюшню, следуйте за мной, стиги уже поняли что их заперли, и бьются в дверь, хоть она и толстая, дубовая, но неизвестно сколько продержится, один стиг обладает силой пяти а такие как Палак и десяти смертных, о Малроте даже представить сложно, какой силой он обладает — говорил он показывая путь.
Мы уже преодолели длинный коридор, Вергилий открыл дверь в прихожую перед выходом и покачнулся, держась за грудь завалился на пол, Агата за моей спиной не видела что происходит а я увидел перегородившего нам дорогу Палака, все с тем же равнодушным видом на бледной физиономии, отбрасывающего с рук арбалет и достающего из за спины меч. Первый удар сармата был молниеносен, и мне лишь чудом удалось уйти с траектории его меча, который без сомнения, разрубил бы меня как масло на две части, второй же его выпад, оставил не глубокий порез на моей руке, но мне удалось перекатом уйти с тесного коридора, в более просторную прихожую, где у меня было больше пространства парировать его выпады, через несколько обменов ударами, я понял что мой оппонент, невероятно силен и быстр, но как мечник и рядом со мною не стоял, я предугадывал траектории его страшных ударов, по его же стойкам, которые были по сути уровня строевой подготовки, легионеров римской армии, вскоре мне удалось подловить злобного кровопийцу на очередном выпаде и лишить руки с мечем, по самый локоть. Белая маска лица исказилась в гневной гримасе, изо рта показались длинные клыки, Палак попытался дотянуться, целой рукой до моей шеи. «Что, не нравиться, падаль?» — подумал я, последним выпадом срубив, тянущуюся к моему горлу конечность, вместе с головой твари.
Вергилий умирал, арбалетный болт пробил его грудь, и за одно продлевал огонию, не давая истечь кровью и быстро умереть. Рядом с ним на полу лежала Агата и положив голову на плечо своего отца, в слезах просила:
— Пожалуйста папа, дай мне сделать это, я не хочу тебя терять!
— Нет дочь, я хочу к твоей маме, моей любимой Виоле, я так соскучился по ней, а ты уже взрослая, я уверен ты справишься, затем обратился ко мне:
— Господин трибун… Марк, отвезите моё дитя в Рим, если есть место на этой земле, где могут ей помочь, то это место Рим… Это была хорошая жизнь. — с этими словами умер Гордий Виргилий, храбрый воин, как я позже узнал, любящий муж, заботливый отец.
Закрыв его веки, я взял за руку убитую горем агату, подобрал арбалет с болтами и пошел к выходу. Вырывались из города мы на одном коне, хоть в конюшнях и было несколько десятков лошадей, остальных мы решили оставить освобожденным мною пленникам, может у кого и получиться уйти. Солнце уже зашло за горизонт и наступили сумерки, мы на полном ходу припустили к воротам, Агата сидела за моей спиной, держась, обняв меня за пояс, тогда я понял, что с ней, что то не так, так как никакого тепла от её тела не чувствовалось. Из города мы вырвались почти без проблем, ошарашенные поклонники Аллага отпрыгивали из под копыт, быстро мчавшего коня, не в силах предпринять что либо и только у самих ворот,
