пощаде:
— «Не убиваете, прошу вас пожалуйста, я согласен, согласен! Только прошу не убивайте меня.»
Алистер смотрел на Молчанова пустым пронзающим взглядом не на секунду не отводя от него глаз. Из пистолета посыпались искры пламени, грянул второй выстрел.
Тело Молчанова рухнуло на пол с невозможным треском сопровождаясь жалобными стонами.
Молчанов ворочился на левом боку от боли держась за правое плечо. Сквозь его зажатые пальцы просачивалась кровь. Алистер оттолкнул его ногой перевернув беднягу на спину и присев над ним на корточки сказал:
— «Все могло быть иначе друг мой, не будь ты таким трусом. От Третьякова не на шаг, понял?»
Молчанов корчась от боли и захлебываясь в слезах кивнул Алистеру в ответ.
«То то же» Алистер встал с корточек и потянулся к спинке дивана. Выковыряв из черной кожи пулю, он бросил ее Молчанову в руки. «Тебе повезло, что я не промазал сынок.» — сказал он.
Алистер перешагнул Молчанова и распахнул плотную ширму. На входе стояли двое здоровенных негра. В широких брюках и белых майках по верх мускулистого торса.
— «Уберите это дерьмо» — прокричал Алистер.
Негры как один одновременно кивнули головой и вошли в комнату.
Глава 6
Утро третьего декабря.
Погода выдалась мерзкой и чрезвычайно холодной, наша ветхая хибарка еле стоит, из щелей так и норовит задуть ледяной воздух, кажется Лейтенант Вурский подхватил какую-то заразу, такой я еще не видывал за всю свою сознательную жизнь. Его тело полностью осыпало налитыми кровью волдырями, внеквотных местах прослеживаются глубокие нагноения, язык зачерствело побелел и как будто разлагается прямо во рту, зрение значительно упало, ухудшился слух.
Это произошло после полугода от боев под Каменской крепостью, нам удалось отбросить врага, ценой почти всего личного состава батальона. В живых осталось всего семнадцать, семнадцать молодых парней из прибавивших двухсот, двухсот таких же молодых двадцатилетних юношей, не успевших поведать жизни на вольном воздухе. С трудом вспоминаю тот день. Была поставлена задача взять крепость любой ценой. Было ранее утро ровно четыре часа от полночи.
Под занавесой черной тьмы мы пробирались сквозь дебри колючей проволоки и разбросанных мин. Я шел в первых рядах вместе с Лейтенантом с авоськой динамита за пазухой. У нас не было права на ошибку от наших действий зависел исход. Мы ползли, надеясь не напороться на спрятанную в траве мину и того хуже не быть замеченными смотровыми. Каждые десять минут по периметру во круг крепости проходил ослепляюще яркий прожектор. Крепость являлась не преступной для штурма, не авиация, не пехота, и даже артиллерия не могли достать до нее. Эта крепость с самого начала войны отошла на другую сторону, и имела важнейшие стратегическое расположение.
Ползя к монолитной стене в моих мыслях было лишь одно «только бы, доползти, только бы доползти» в этот момент меня не волновали разбросанные перегнившие и совсем свежие трупы наших товарищей, по которым приходилось переползать, используя их в качестве безопасной подушки от мин и что удивительно не было не мысли о доме не единой секунды я не задумывался о родных, как это обычно бывает во время у новобранцев. В ежесекундие я отрекся от бога, я не верил в то что он спасет мою жизнь, я лишь только верил своему телу, сердцу и мертвым солдатам проложивших нам безопасный путь.
В метрах тридцати до стены, трупы стали ластиться так часто, что желтоватая трава еле проглядывалась из-за обилия тел, кишков и перессохшейся крови. Пару раз прожектор чуть было не застал врасплох.
Минуты три прожектор зависал ярким ослепляющим светом на моем силуэте. В эти три минуты я сорок три раза попрощался с жизнью, мне хотелось просто встать и бежать. Назад или вперед это не имело для меня в тот момент никого значения и тем более смысла я просто хотел вставить и побежать, что есть мочи… Но я будто бы умер в эти три злосчастные минуты. Уткнувшись лицом в чей-то разорванный от осколка живот, я старался как можно реже дышать, я пытался слиться с этой грудой трупаков лежавших буквально на каждом шагу. Если бы не те парни, которые когда-то положили здесь жизни. Я и все остальные мои выжившие товарищи были бы поголовно мертвы.
Лежа тогда в массе трупов я отрывками мог разобрать диалог с верху. Я давно служу и за это время службы пришлось подтянуть свое знание и тягу к языкам. С смотровой вышки доносились грубые зарубежные акценты мол «Смотрите в оба» говорит, а «иначе тебя, тебя и все ваши семьи я лично перережу».
Вспоминая это искренне жаль тех парней, они хоть и воют против нас, но они такие же мальчишки, которых призвали воевать под стращавым предлогом смерти им и их близким.
После того как прожектор отступил, я оставался не подвижным еще около минуты, за эту минуту прожектор вновь промелькнул, надо мной и скрылся также внезапно, как и появился. После чего я понял, что медлить больше нельзя и приподнял свое лицо вдохнув влажного воздуха в легкие. Мне безумно щипало глаза, безумно было противно, тянуло блевать и хотелось отмыть все это месиво со своего лица. Один раз смахнув кровь и останки каких-то органов ладонью с лица, я стал ползти дальше. Я давно уже потерял из поля зрения лейтенанта и верил, что он уже где-то в метрах от стены и ждет там меня. Так и оказалось, пока я ловил на себе все взоры вышек и патрульных лейтенант двигался к цели, не собирая лицом все эти ошметки. Подползя к стене он притаился рядом с лежащим трупом и ждал меня с динамитом. Даже не так скорее он ждал динамит вместе со мной.
Через минут десять я добрался до своего товарища. Не говоря не слова мы обождали минуту и подползи к стене. Лейтенант общупал голую литую плиту. И протянул мне руку намекая на динамит. Я аккуратно и почти бесшумно снял тканевый мешок с плеча и достал тридцати килограммовую связку тратила. Лейтенант нащупал какой-то скол в стене от которого шла достаточно внушительная трещина в низ.
«Как бы эта крепость не была хороша, но эту плиту не уберегли еще наши»— прошептал он. Лейтенант разъединил связку взрывателя на две части. Одну из частей он закрепил при помощи изоленты к самому сколу, а другую прикопал в землю под трещиной. Честно признаться я волновался, что этого не хватит. Но смотря на уверенное лицо Лейтенанта, который с профессионализмом прилаживал фитиль
