Проверила автоответчик. Одно послание. Без слов. Только дыхание слышно. Надеюсь, что это дышит Рейнджер. Прослушала еще раз. Нормальное дыхание. На извращенца не похоже. Не простудное дыхание. Может, телефонная помощь на дому?
Курицу мне должны были принести через пару часов, поэтому я прошла через холл и позвонила в дверь соседу.
– Что? – завопил мистер Волески, стараясь перекричать рев телевизора.
– Я хотела спросить, не могли бы вы одолжить мне ненадолго газету. У меня несчастье с машиной, вот мне и хотелось бы поискать объявления насчет подержанных машин.
– Опять?
– Но я не виновата.
Он протянул мне газету.
– На вашем месте я бы поинтересовался армейской распродажей. Вам бы больше танк подошел.
Я унесла газету в квартиру и прочитала объявления о продаже машин и юмористический раздел. Я как раз занималась своим гороскопом, когда зазвонил телефон.
– Бабушка у тебя? – спросила мама.
– Нет.
– Она тут повздорила с отцом и выскочила из комнаты. Не успела я оглянуться, а она уже ловила такси.
– Может быть, она решила навестить кого-нибудь из своих друзей?
– Я звонила Бетти Заджак и Эмме Гетц, но они ее не видели.
Тут позвонили в мою дверь, и я почувствовала, как остановилось сердце. Я выглянула в «глазок». Там стояла бабушка Мазур.
– Она здесь, – прошептала я матери.
– Слава богу, – отозвалась матушка.
– Нет, совсем не слава богу. Она с чемоданом!
– Может быть, ей надо отдохнуть от твоего отца.
– Она не будет жить здесь!
– Ну, разумеется, нет... Но, может быть, она может погостить день или два, пока все не уляжется.
– Нет! Нет, нет и нет!
Снова раздался звонок.
– Она звонит в дверь, – сказала я матери. – Что мне делать?
– Ради бога, впусти ее.
– Если я ее впущу, я обречена. Все равно, что впустить в дом вампира. То есть, если ты их разок пустишь, считай себя мертвой!
– Это же не вампир. Это твоя бабушка.
Бабушка начала стучать в дверь.
– Эй, ты дома? – прокричала она.
Я повесила трубку и открыла дверь.
– Сюрприз, – провозгласила бабушка. – Я пришла пожить с тобой, пока не найду себе квартиру.
– Но ведь ты живешь с мамой.
– Уже нет. Твой отец – лошадиная задница. – Она втащила чемодан и повесила пальто на крючок. – Я буду жить отдельно. Мне надоело смотреть телевизионные передачи, которые нравятся твоему отцу. Так что я остаюсь здесь, пока что-нибудь не найду. Я знаю, ты не станешь возражать, если я поживу у тебя немного.
– У меня всего одна спальня.
– Я могу спать на диване. Я без претензий насчет спанья. Могу спать, стоя в стенном шкафу, если надо.
– А как же мама? Ей будет одиноко. Она уже привыкла, что ты всегда рядом. – В переводе: А как насчет меня? Я не привыкла, чтобы кто-то был рядом.
– Это верно, я думаю, – согласилась бабушка. – Но она сама должна строить свою жизнь. Не могу же я постоянно оживлять ее дом. Это нелегко. Не пойми меня неправильно. Я люблю твою мать, но она может быть такой нюней. Мне же понадобится еще лет тридцать, чтобы сбавить темп.
Через тридцать лет бабуле будет за сто, а мне шестьдесят, если моя работа меня не угробит.
В дверь едва слышно постучали. Морелли пришел раньше времени. Я открыла дверь, и он уже наполовину пересек холл, прежде чем заметил бабушку.
– Бабушка Мазур? – удивился он.
– Ага, – ответила она. – Я теперь тут живу. Только что переехала.
Уголки губ Морелли слегка дрогнули.
– Похоже, это был сюрприз, – заметил он.
Я взяла из его рук ведерко с курицей.
– Бабушка повздорила с отцом.
– Это что, курица? – спросила бабушка. – Запах даже здесь чувствуется.
– Всем хватит, – утешил ее Морелли. – Я всегда покупаю с запасом.
Бабушка протиснулась мимо нас на кухню.
– Умираю с голоду. Этот переезд возбудил мой аппетит. – Она заглянула в пакет. – А это что, печенье? И капуста? – Она схватила несколько тарелок из буфета и расставила их на обеденном столе. – Здорово, верно? Надеюсь, ты и пиво принес. Я не возражала бы против пива.
Морелли только ухмылялся.
Уже довольно долгое время у нас с Морелли был роман, который развивался с переменным успехом. Это я таким образом хочу интеллигентно сказать, что мы с ним иногда спали. И вряд ли Морелли показалось забавным, что его лишили возможности даже иногда оставаться у меня на ночь.
– Нам придется внести изменения в свои планы на вечер, – прошептала я Морелли.
– Ну что ж, сменим адрес, – сказал он. – После ужина мы можем поехать ко мне.
– Забудь об этом. Что я бабуле скажу? Извини, я сегодня здесь спать не буду, потому что мне надо кое-чем заняться с Джо?
– Ну и что в этом плохого?
– Я так не могу. Буду чувствовать себя неловко.
– Неловко?
– У меня в животе будет бурчать.
– Глупо. Бабушка Мазур не будет иметь ничего против.
– Да, но она будет знать.
Морелли явно огорчился.
– Это все ваши женские штучки, так?
На кухню вернулась бабушка и принялась доставать стаканы.
– Где у тебя салфетки? – спросила она.
– У меня их нет.
Она тупо смотрела на меня несколько секунд, не в состоянии осознать, что в доме может не быть салфеток.
– Салфетки есть в пакете с печеньем, – спас положение Морелли.
Бабуля заглянула в пакет и просияла.
– Надо же, – сказала она. – Он принес даже салфетки.
Морелли слегка покачался на каблуках и одарил меня взглядом, который говорил: видишь, как тебе повезло.
– Всегда во всеоружии, – заметил он.
Я закатила глаза.
– Вот тебе настоящий полицейский, – вставила бабушка. – Всегда во всеоружии.
Я села напротив нее и ухватила кусок курицы.
– Это бойскауты всегда во всеоружии, – сказала я. – Полицейские же всегда голодны.
– Теперь, когда я решила жить самостоятельно, мне стоит поискать работу, – заявила бабушка. – Вот я и подумала, а не пойти ли мне в полицию? Как ты думаешь? – обратилась она к Морелли. – Из меня получится хороший полицейский?
