слаборазвитые страны, которые обходятся без дипломатов и послов.
Адэр переступил порог – спор затих. А когда опустился в кресло, Орэс, как ни странно, не попросил слова. Зато заговорили все остальные: о строительстве, покупке, формировании… Адэр постукивал по столу ручкой. Какому вопросу отдать предпочтение, когда невозможно решить все сразу?
– Советник Кладэзь! – прозвучал голос Малики. – Сколько в стране населённых пунктов?
Он провёл двумя пальцами по прилизанной чёлке:
– «Примерно» говорить нельзя?
– В Порубежье 457 городов и 25 106 селений, Советник Кладэзь! Скажите, сколько в стране школ и в каком они состоянии?
– Около двух тысяч. – Кладэзь смущённо улыбнулся. – Точную цифру назову завтра.
Малика пробежалась взглядом по заседателям:
– Советник Ларе…
Ярис не дал ей договорить:
– Боюсь запутаться в цифрах.
Малика посмотрела на советника по вопросам строительства. Тот опустил яйцеобразную голову.
Малика повернулась к Орэсу. Маркиз не сводил с неё глаз.
– Желаете взять слово, советник Лаел?
Орэс поправил зажим на галстуке:
– Я как бы не у дел. Ни в одной стране нет наших дипломатических представительств, а вас волнуют школы и больницы. Сейчас вы возьмётесь обсуждать минимальную зарплату, прожиточный минимум и потребительскую корзину. Потом скажете, что надо построить каждому бедняку дворец. А затем скажете, что мы слуги народа. – Орэс поднялся. – Аплодирую вам стоя, советник Латаль.
– Переношу заседание на завтра, – произнёс Адэр и покинул зал.
***
Сумерки затягивали окна замка, оживление жаркого дня шло на убыль, веселье птиц утихало под песню сверчка. Адэр смотрел в темнеющее небо и комкал в кулаке штору.
На смену беспокойству пришла злость. Вчера глядеть на смущённых советников было неловко. Сегодня – противно. Ещё пара таких заседаний, и Совет превратится в сборище скандалистов, а он, правитель, станет посмешищем, не способным укротить простолюдинку.
Гостиная погрузилась во мглу. На небосводе засверкала первая звезда. Сад затих. А сердце всё громче стучало в ушах, заглушая внутренний голос, который советовал дождаться утра.
Мун выделил Малике комнаты в пустующем крыле замка, на верхнем этаже, и оградил жизнь своей воспитанницы от ненужных встреч и посторонних взглядов. Адэр миновал гулкий переход, спустился и поднялся по ступеням со сбитыми краями, прошёл по длинному коридору, украшенному обломками старинной лепнины. Охранители открыли перед ним двери. Со стула в углу крохотной гостиной вскочила сонная служанка и низко присела. Не потрудившись постучать, Адэр переступил порог спальни.
Верхний свет был потушен. На столике горела свеча, отбрасывая на стены пляшущие блики. Сидя в кресле, Малика неотрывно смотрела на оранжевое пламя. Кремовое платье с широкими рукавами и кружевным воротником подчёркивало смуглость кожи. Подобранные на затылке волосы спадали на плечи блестящими прядями.
– Вы, как я вижу, не знакомы с этикетом.
– Что? – опешил Адэр.
– Вы не знаете, что прежде чем войти, принято стучаться?
– Что ты сказала?!
Малика прижалась щекой к плечу. Шея соблазнительно выгнулась.
– Я прошу вас выйти и постучать.
– Ты заболела?
Она устремила на Адэра жаркий, как пламя свечи, взгляд:
– Я пошутила. – И указала на кресло. – Присаживайтесь.
Адэр придвинул кресло к столику. Удивляясь своей покорности, опустился на сиденье и потёр ладони:
– Пока под протоколом заседания не появятся подписи советников, Совет будет считаться номинальным.
– Знаю.
– Мне нужны законы.
– Будут.
Адэр заскользил взглядом по пухлым губам, гибкой шее, остановился в ложбинке ключицы и потерял мысль. Неожиданно для себя начал перебирать в уме своих пассий, пытаясь вспомнить, была ли среди них хоть одна смуглая, черноволосая.
Малика поправила воротник:
– Это всё?
– Что? – переспросил Адэр.
– Вы говорили о законах.
– Говорил… Ты с немыслимой скоростью наживаешь себе врагов.
– Зато среди них нет льстецов. Вы не знаете, где сейчас мои враги?
– Не знаю.
– В архиве. Все до одного. И похоже, уходить никто не собирается.
– Кроме врагов ты успела обзавестись доносчиком.
– Я недавно оттуда вернулась. – Малика вновь уставилась на пламя свечи. – Только зря они там сидят. Судьба державы не рождается на складе пыльных бумаг.
Внезапно Адэром овладело желание. Даже не желание, а плотское влечение. Адэр подвинулся на край кресла. Его колени соприкоснулись с её коленями.
– Малика…
Порыв горячего ветра распахнул окно и погасил свечу. Хмельной аромат сада затуманил голову. В висках надсадно стучала кровь. В сером полумраке искрились чёрные глаза, полные губы изогнулись в хищном оскале. Вдруг всё исчезло, осталась только жгучая похоть. Обладать! Здесь! Сейчас!
Адэр рванул узел галстука:
– Раздевайся.
– Что?!
– Раздевайся! С плебейками я занимаюсь этим на ковре. Но учитывая твои заслуги, для тебя я сделаю исключение, – произнёс он и получил в ответ звонкую пощёчину. Не совсем понимая, что произошло, прижал ладонь к пылающей щеке. – Ты мне отказываешь?
Малика пересекла спальню и открыла дверь:
– Уходите! Или уйду я.
Шагая по коридору, Адэр рассыпал бранные слова, какие-то выуживал из памяти, какие-то придумывал на ходу. Возле апартаментов увидел Вельму, потёр щёку. Что ж, сегодня будет отдуваться падший ангел. Но завтра…
***
Солнечный свет заливал гостиную. Из сада доносились голоса садовников и щёлканье ножниц для стрижки кустов.
Глядя в зеркало, Адэр провёл по щеке рукой:
– Гюст!
На пороге возник секретарь.
– Распорядись подготовить комнаты для старшего советника на моём этаже. И напомни караулу: без моего разрешения на этаж никого не пускать.
– Даже Вельму?
– Кто такая?
– Ваша личная горничная.
Адэр снял с плечиков рубашку:
– А… Эта служанка… Если позову.
– Будет исполнено, мой правитель.
Адэр отпустил секретаря, надел рубашку цвета имбирного пряника и уставился на костюм болотного цвета, разложенный на софе:
– Макидор!
Переступив порог гостиной, костюмер вытянул тощую шею.
– Где мои сапоги?
– На заседания Совета в сапогах не ходят, мой правитель.
– Совет – это работа. Я пойду на работу в чём мне удобно. И принеси мне штаны.
– Штаны, заправленные в сапоги, – признак дурного вкуса.
Адэр покосился на фигуру, облачённую в шёлковую сиреневую блузу и узкие фиолетовые брюки:
– Зато твой изысканный вкус смущает слуг.
– Их способность к эстетическому восприятию и оценке прекрасного оставляет желать лучшего. – Макидор кинулся к Адэру. – Я завяжу вам галстук.
– Объясняю простым языком: если ты не превратишься в мужчину, я вышвырну тебя к чёртовой матери.
Затягивая на галстуке узел, Макидор вспыхнул:
– Я мужчина.
Адэр сделал шаг назад и осмотрел костюмера с головы до ног:
– В упор не вижу.
– Если сапоги для полей-огородов и штаны без стрелок вы считаете признаком мужественности, – произнёс Макидор дрожащим голосом, – где же ваша брутальная небритость, и почему от вас пахнет дорогим парфюмом, а не пóтом? Следуйте своим убеждениям до конца, а не стойте посередине.
Адэр опешил:
– Ты в своём уме?
Макидор втянул шею в костлявые плечи:
